— Он обозвал Моора, — пожал плечами Лове. — Сказал, что он не порядочный негр, а только цветная баба. Наговорил ему кучу слов, а сержанта распалило.
Я прикурил от сигары Лове сигарету и минуту шел по неясным следам. Это были, без сомнения, шины вездехода Шиппера, но именно здесь на прошлой неделе я проезжал на нем, когда его ремонтировал. Нужно ли сообщать об этом шефу? Лучше нет. Если Моор все выдумал или сам сделал такой вывод, почему я должен был обращать внимание на возможность обмана? Я медленно побрел обратно. Что тут разыгралось, было неясно. Если бы они не повесили того человека, может быть, я поверил бы этому.
Сирена командирского транспортера коротко взвыла. Посадка! Все помчались к машинам. Вертолет с шефом уже взлетел. Беневенто нетерпеливо барабанил кулаком по кузову.
— Где шляетесь? Вот оставлю здесь! — Я прыгнул в кузов, поручик за мной. — Авиационная разведка обнаружила группу вооруженных людей на другой стороне границы, — сказал он. задыхаясь,
Идем на дело!
Моторы — на полные обороты, облака пыли.
Вероятно, все это правда — похитили их и отступили на мозамбикскую территорию. От границы нас отделяло едва полчаса езды. Беневенто разложил карту и без устали переговаривался с капитаном в вертолете. Потом он махнул рукой, машина изменила направление и свернула с дороги.
Оба «Алоетте» уже открыли пальбу. Издалека слышался слабый стук авиационных пулеметов. Мы безжалостно мчались поперек плантаций. Предлог для карательной экспедиции, пришло мне в голову. Сержант Моор создал повод для вторжения на мозамбикскую территорию. Но почему? Зачем ему это?
Я чувствовал, как у меня дрожат руки. Тенсер вставлял ленту в пулемет. Я перестал замечать время. Только лес табачных стволов расступался перед нами и рушился. Никому до этого не было дела. А потом нас поглотила саванна с кучками кустов и деревьев.
— Деревня!
— Вперед, парни, вперед! — заорал Беневенто. — Все сожгите, не щадите никого!
Один за другим мы начали вываливаться из кузова. Транспортер — в паре метров впереди нас. Несколько круглых хижин. Это была самая беднейшая деревня, какую я когда-либо видел. Я стрелял веером короткими частыми очередями. Не целясь, так, как нас этому учили. Потом меня опалил жар огня. Соломенные крыши уже горели. Кучки голых черных людей бежали в саванну.
Ради бога, нет! Я не должен этого делать, не должен! Я спотыкался о глиняные сосуды и камни очагов. Хижины за мной рушились. Я бежал как в лихорадке. Это не была деревня сельскохозяйственных рабочих, здесь обитало примитивное племя. Какой это имеет смысл, кого наказали, что от этого и кто получит?
