Мгновение он смотрел на меня.
— Сколько — это будет длиться? — спросил он.
— Десять минут, если будет тот же тип двигателя.
— Выполняйте!
Он уже мне не «тыкал».
— Слушаюсь, капитан!
Через четверть часа джип увозил его к черной красотке,
— Вы тот, новый? — спросил он, когда мотор завелся и заработал без перебоев. Я кивнул. — Но если он у меня сдохнет по дороге, срежу вам премию!
Ворота открылись, патруль у пулемета на сторожевой вышке поднял руки в знак приветствия.
Резко похолодало. Вечер наступил так, будто шквалом погасило лампу. Я с удовольствием влез под одеяло. Джон Тенсер уже лежал. Я заметил, каким он был уставшим. С автоматом на шее бег за бронетранспортером не так уж прост. Остальные заканчивали день в столовой. Думали, что еще раз — веселятся, верили этому. Радиокомбайн играл вовсю, мы слышали трубы и барабаны даже на казарменной койке.
Тенсер приоткрыл глаза и слабо усмехнулся.
— Сыт этим по горло, а?
Я кивнул. Мы впервые остались наедине. Теперь появилась возможность, которую я ждал уже несколько дней.
— Как ты думаешь, можно достать в Солсбери фальшивые документы? спросил я прямо. Это был единственный человек, который разбирался в подобных вещах.
— Думаю, что нет, — ответил он тихо. — У меня здесь нет никаких связей, а без них не получится. Уйти можно и без документов,
— Но не в Европу, — вздохнул я.
— В Европу нет, это не выйдет, — И он повернулся на другой бок, больше мы не разговаривали. Трубы и рев пьяных голосов. Я тоже должен однажды порядочно нализаться и забыть обо всем,
Мне показалось, что на дворе начинает светать, но оказалось, что это был огромный месяц. Темно-зеленый. Бог его знает, откуда у него взялся такой цвет. Цвет джунглей в долине реки Замбези. Уже бежит четвертая неделя тренировок. Это много или мало? Как — примерно — я буду смотреть на все через год или два, что со мною будет через пять лет? Или меня завтра где-нибудь закопают? Или останусь лежать в высокой траве, и меня обглодают дикие звери? Как страстно я желал бы вернуться… но не могу, я за решеткой. За решеткой джунглей, пустынь и рек, за колючей проволокой базы под чужими тропиками на самом дне черного континента. Но почему вернуться должен именно я, сколько людей тут останется, почему я прошу у судьбы исключения?
Сирена дико завыла.
Я вскочил. Тревога! Глубокая ночь или уже утро! Дежурные взводы выбегали из казарм и неслись к бронетранспортерам. «Алоетте» с десантом в этот момент поднимался в воздух.
