Однако Ванда ни единым взмахом ресниц не показала, что понимает, о чем говорит Доркас. Она хранила молчание. Может быть потому, что она отлично знала, где находится Константин? В конце концов, если он отправился в Америку повидаться с Джино, зачем ему было посылать письмо из Греции? Зная, где зарыта гипсовая голова, Константин в отсутствие партнера, на которого он рассчитывал, мог вполне залечь на дно в ожидании возможности вывезти ее из страны. Если бы он связался с покупателем, который, скорее всего, дожидается его в Турции, Константин оказался бы богатым человеком, свободным от жены. В то же время он не мог не опасаться, что существование письма раскроет его секрет кому-то еще, прежде чем он будет готов вывезти голову.
Размышляя таким образом, Доркас вполне отдавала себе отчет, что у нее слишком мало достоверных улик. Она напропалую строила предположения — вот и все. И Джонни Орион немедленно ей на это укажет.
Ей нужно поскорее рассказать ему, что случилось в доме у Ксении Каталонас, и выслушать, что он скажет.
Весь остаток дня такой возможности ей не представилось. Фернанда все время что-то придумывала и находила для Джонни и Доркас новые занятия.
Ближе к вечеру Джонни, торопясь отчитаться перед Фернандой, постучался к Доркас в дверь и оставил ей книгу.
«Пиндар, — сказал он. — Я купил его в книжной лавке в городе. Завтра мы едем в Камирос, может, тебе захочется взглянуть на седьмую оду. За ужином увидимся». Он ушел, и они так и не поговорили.
Ванда ушла гулять с Бет, и Доркас села полистать книжку. Давным-давно отец ей читал Пиндара вслух. Он называл его элитным поэтом. Она нашла упомянутую Джонни оду и принялась читать.
Доркас опустила книгу, думая о том, что завтра они увидят первый из трех древних городов, названных в честь внуков Аполлона и нимфы Роды. Она уже это предвкушала. Так или иначе, у нее будет шанс поговорить с Джонни, по крайней мере, она будет далеко от отеля и всех этих странностей, которые здесь происходят. Ванда будет у себя в деревне, а Бет будет при ней.
Не находя себе места, она отложила книгу и встала в балконных дверях. Пальмовые листья отбрасывали на тротуар послеобеденную тень. На другой стороне улицы, облокотившись о каменную стену, стоял мужчина, куря сигарету. Что-то в нем привлекло ее внимание. Она не могла видеть его лица, потому что воротник форменной тужурки был поднят, а козырек кепки опущен. Он стоял, наполовину погруженный в тень от свешивающегося из-за стены дерева, и его внимание было сосредоточено на входе в отель. Доркас вышла на балкон, и наблюдатель, отшвырнув свою сигарету, спешно зашагал вниз по улице.
