Искатель, 1967 № 03 | страница 3

— Землянку отрыли с краю, на поляне, — послышался шепот вернувшегося Тихона. — От нее, стало быть, ход. Чуть не завалился, когда обходил. Ход к кустам идет. Дальше тропа. Воронок много свежих. Наши старались. Видать, пулеметное гнездо на опушке.

«Зализали, выходит, лазейку, — понял Федор. — Оставался ход между двумя фашистскими дотами — и нет его. Если они устроили пулеметное гнездо на опушке… Как же мы поле преодолеем? И светать вот-вот начнет…»

— Пока я следил, по тропке прошел солдат — к гнезду. С ящиком патронов. На плече нес. Я — в воронку. Да будь она неладна. Там пустые ящики валяются. Чуть не загремел ими.

— Где воронка?

— Там их полно.

— С ящиками.

— У самых кустов, у выхода из траншеи. Не закопали ее, видать.

Послышалась немецкая речь. Переговаривались двое, не понижая голоса.

— Вот… — начал было Тихон.

— Подожди, — оборвал Русских. Он стал вслушиваться в разговор. Потом подал знак рукой. Разведчики двинулись за ним. Опять стало слышно, как сопит немец-«язык».

Подошли к кустам. У кого-то под ногами хрустнула ветка. Опять, наверное, у фрица, Остановились. Подождали прислушиваясь. Снова тронулись. Огонек сигареты давно скрылся. Не видать его. Теперь труднее догадаться, насторожился ли часовой.

Кусты пошли гуще — скоро опушка и поле, которое теперь простреливается из пулемета.

«Что задумал младший лейтенант Русских? — подумал Федор. — Надеется, что в темноте немцы не приметят? Это шестерых-то? Да с «языком»! Не слепые, не глухие, чай. Что-то задумал младший лейтенант. Не понадеется он только на темноту…»

Заросли оборвались внезапно, Стал виден луг — ничейная земля. Даже в темноте он был седым от обильной росы. Левее, над низиной, пологом стлался туман. Впереди, на востоке, чуть приметно потеплело небо. Звезды светились не так ярко.

Справа, на взгорке, виднелся темный язык леса. Где-то там притаилось пулеметное гнездо врага.

Вдруг ударила очередь. Громко, гулко. Даже уши заложило. Синие вспышки выстрелов замелькали на самом кончике лесного утюга, вдвинувшегося в луг. Яркие полосы трассирующих пуль веером раскрывались от дальнего края, стали приближаться.

«Не по нам, — догадался Федор. — Для собственной бодрости палит».

Разведчики залегли. Огненные полосы с присвистом ударили по кустам, затрещали, зашумели, падая, перебитые ветви.

Длиннющая очередь, наконец, оборвалась.

— Чего там? — спросил Русских.

— Ранило, видать, гада.

— Жив?

— В руку, — ответил Иван. — Да не стони, своя же пуля, фашистская, не должно быть больно.