Федор попятился от старика, словно боялся, что тот вскочит и погонится за ним. Он побежал к канаве и стал мыть руки, рубашку и тихонько скулил:
— Мамочка… мамочка…
— Эй, парень!
Федор подумал, что это немцы. Не оглядываясь, кинулся к лесу, свалился в кювет.
— Не бойся, парень! — крикнули ему от железнодорожного полотна.
Наконец Федор решился обернуться. На рельсах стояла дрезина-качалка. На ней сидели четверо: двое в форме железнодорожников и двое в обычной одежде.
— Ты что здесь делаешь? — по-прежнему не слезая с дрезины, спросил сидевший с краю в форме железнодорожника.
— Н-ничего…
— Ты ранен? Отстал от поезда?
— Нет. Мамку убили. С самолета стреляли. А поезд ушел. Я видел. Вот мамку-то как…
На дрезине стали негромко переговариваться.
Один из сидевших на дрезине, в серой кепке и сером пиджаке, шевельнул качалку. Дрезина двинулась. Федор очень испугался, что его оставят здесь, в лесу, одного с мертвым стариком, по глазам которого ползают муравьи, и убитой матерью. Он кинулся к дрезине, схватился за скобу сиденья:
— Дяденьки! Дяденьки, возьмите?
— Раненые есть тут? Не мертвые, раненые?
— Нет. Не знаю… Возьмите!
— Тише! — приказал тот, который был в серой кепке и сером пиджаке, и обратился к железнодорожнику: — Послушай. Вроде рельсы стучат.
Железнодорожник спрыгнул с дрезины, приложился ухом к рельсу.
— Едут. Надо сматываться. А то не успеем до подъема добраться.
— Садись, малец! — приказал мужчина в серой кепке.
Устроившись на краешке скамейки, Федор спросил вдруг:
— Кто же их похоронит?
— Потом похороним, — сказал мужчина в серой кепке. — Нам надо путь на подъеме минировать. Фашисты близко.
Дрезина быстро набирала ход.
Только потом Федор осознал все, что произошло на разъезде.
* * *
После беспокойной грозовой ночи разведчики весь день пробыли на передовой, наблюдая за обороной противника.
— Федор был прав, — заметил Русских. — Лучше всего нам справа по болоту просочиться к ним в тыл. Слева, по лесочку, конечно, лучше. Он прямо к нашим траншеям подходит. Но это-то мне и не нравится. Наверняка заминирован.
Младшему лейтенанту не ответили, приняли его замечание как окончательное решение командира, которое обсуждению не подлежит, тем более что правота его была явной. Когда стемнело, группа прикрытия проводила их через ничейную землю и ушла. За ночь разведчики преодолели болото и вышли на северный склон лесистого холма, поросший старым мшистым ельником и осиной, поднялись к вершине. Обзор оттуда был действительно хорош. Вражеская оборона была словно на ладони. Только наш правый фланг там, где лесок подходил к траншеям, не просматривался.
