Олеся выпила еще пару рюмок, да так и уснула за столом. Вадим поднял ее на руки, отнес в комнату, уложил на кровать и ушел.
***
В офисе Журавлева ждали Настя и Метелкин. Они сидели за столом и копались в огромной куче фотографий.
— Нарыли что-то интересное?
— Присаживайся. Посмотрим. Начали перебирать фотографии заново.
— Не тормози на военных, Дик, — сказал Метелкин. — Это сослуживцы, и не более того.
— Зря ты так, Женечка. Мне пришла в голову мысль, что покойнички могли довериться только своим. Кажется, я начал разбираться в их характерах. С криминалом такие парни связываться не стали бы. Они их презирали. Это первое. Во-вторых, на них очень трудно выйти, а жили мальчики очень замкнуто. С улицы к ним не подойдешь и чужим ответственное дело не доверишь. С виду-то они обычные люди. Человек, который им предложил дело, должен был их хорошо знать и понимать, на что эти ребята способны, а на что не пойдут ни за какие коврижки.
— Значит, ты уверен в том, что они пошли на ограбление?
— Им заплатили аванс. Это уже факт. Жены получили подарки на общую сумму в сто тысяч долларов. Потратили деньги в фирменном ювелирном на Тверской. Проверь сведения, Настя.
— Хорошо.
— Дело провернули крупное, если аванс составил кругленькую сумму. Я через Степана проверю сводки происшествий по крупным ограблениям. Но если они обчистили сейф криминального авторитета, то тот милицию вызывать не станет, а разберется с грабителями сам. Что и произошло в конце концов. Но подставить их мог четвертый, и я думаю, что он здесь, среди военных со скорбными рожами. Есть одно «но». Хоронят двоих, а не троих. Третий жив. Где он? Этим же вопросом задаются и убийцы. Бориса Зверева ищет не только милиция, но и сообщники. Вопрос лишь в том, кому больше повезет.
— Может, и мы поищем? — предложил Метелкин.
— Не вижу смысла. Если Борис жив, то он залег на дно. У нас есть более серьезные дела.
— Покажи фотографии Кате. Кого-то из военных она наверняка знает.
— Попытаюсь…
Журавлев замолк, разглядывая одну из фотографий. Метелкин заглянул через его руку.
— А… Странная девица. Стояла в стороне, особняком, ни с кем не разговаривала. Потом исчезла. Когда все разошлись, подошла к могиле и положила свои лилии поверх остальных цветов.
— Девушке лет двадцать пять. Очень привлекательная, — сказал Журавлев, продолжая разглядывать фотографию. — Ни с кем не общалась, говоришь? И одета в черное, как вдова. Тебе не кажется все это странным, Женя? — обратился к Метелкину Журавлев.
