— Вы бы знали, что было на них, на этих этюдах! Да я завидовал ему, что теперь скрывать, когда жизнь, считай, прошла. Прошла бездарно, бесцельно и, в общем-то, мимо. — Хозяин мастерской втянул голову в плечи, пальцы сцепил в замок. — Когда появился Матвей, молодой, без художественного образования и с таким напором, таким горением, жаждой новизны, познания, я растерялся. Если честно, то сначала я его не понял. Какие-то плоскости, нагромождения, абстракции... Так не пишут... Я ему говорю, что, мол, зритель не поймет, ну и так далее... А он смеется. Отвечает, что зритель — это вторично.
— Вы сказали — почти все? — осторожно спросил Никита.
— Ну да, все, кроме двух почти законченных работ. Они-то и пропали после визита этого журналиста.
— Опишите мне его, ну, этого, кто приходил, подробнее, пожалуйста, — заторопил Никита художника.
— Зачем описывать, я его хорошо помню и сейчас набросаю.
Через минуту с листа ватмана на Никиту смотрели умные и ироничные глаза... Армянина!
— Как?! Он же сгорел! — вырвалось у Никиты.
— Кто сгорел? Вы, простите, о чем? — переспросил художник. — Вы про Матвея?
— Нет, нет, это мы о своем, — упавшим голосом проговорил Никита и повернулся к Валерии: — Ничего не понимаю!
— Помощник отца сам видел!.. — низким голосом проговорила девушка, сообразив, кого имеет в виду Никита.
— Ладно, Аркадий Сергеевич, спасибо, — сказал Никита и стал спускаться с “капитанского мостика”.
— Подождите, молодые люди, а чай?
— Потом, в следующий раз, — Валерия виновато улыбнулась Репью, — извините, мы очень спешим.
После визита к художнику Фомичеву у Никиты голова совсем пошла кругом. Он думал, что, наверное, вот так люди и сходят с ума. Никита перестал разговаривать и с Валерией, и с бабушкой. Он боялся их вопросов, боялся проговориться, высказать свои мысли. Все это касалось только его.
Через день совершенно неожиданно Маргарита Александровна получила телеграмму из Косого Брода, где жила ее младшая сестра Клавдия Александровна. Бабушку просили срочно приехать, поскольку ее сестре стало значительно хуже.
Никита с Валерией проводили Маргариту Александровну на станцию и посадили в автобус.
— Я с тобой, Ник, — заявила девушка, когда вечером Никита стал подниматься к себе на чердак.
Все это время он старался не смотреть на Валерию, отводил глаза и гнал от себя прочь мысли о возможной близости. Но когда Валерия, кутаясь в одеяло, стала заманивать к себе Никиту, тот не выдержал и, выкрутив лампу, сдался ей в плен.
