Кирш вышла на кухню, и вскоре после недолгого хлопанья дверцами шкафчиков в комнату влетел горьковатый запах кофе. Когда она вернулась с двумя чашками в руках, количество фигур на поле явно уменьшилось: Кот съела Киршиного ферзя. Кирш поджала губы и, отодвинув чашку подальше, стала щупать фигуры так, будто какая-то из них обязательно должна была подсказать ей верный ход.
В тишине было слышно, как тикают часы на камине — все еще в очках.
Несколько ходов они сделали молча.
— Слушай, а зачем Лиза к Галине ездила? — Кот спросила это зевнув.
— Что? — Кирш поставила пешку мимо доски и подалась вперед. — Когда ездила?
— Может, я путаю что-то… Помнишь, когда эта пидерша старая на бои приехала, потом вроде как Стелка Лизе на бумажке ее адрес записывала… Да ну, я не вслушивалась: мне что с Лизой твоей было как-то сиренево общаться, что с этой Стэллой-поимеллой!
— Да путаешь ты что-то… Вы небось опять с Феклушкой по два «ерша» на душу приняли, вот и показалось! — Кирш задумалась и вдруг вскочила в истерическом веселье;
— Нет, не «ерша», вы тогда «Глубинную бомбу» пили: ну стопка водки на дне кружки, помнишь?! А потом вдогонку — «Смерть мексиканца»: текилу с пивом! Да тут что угодно показаться может! Я помню, Лиза тогда в шоке была от вас, алкоголичек! — Кирш поскучнела и, опустив голову, взялась за ручку двери. — Ладно, я спать, спокойной ночи.
Кот взглядом проследила, как Кирш пошла в другую комнату и, не включая свет, завалилась на диван, заложив одну руку за голову, а другой потирая копчик носа; ясно было, что в ближайшее время спать она не собиралась, но и встревать в ее мысли вряд ли стоило. Сметя вес фигуры с доски, Кот сложила шахматы и, взбив в кучу несколько вязаных думочек, улеглась на диванчик, где минуту назад сидела Кирш.
Ощущение грязи усилилось… Самые неудачные и тоскливые дни Стеллы имели обыкновение начинаться в маленькой кофейне и с неизменной сигаретой и созерцанием прохожих сквозь стеклянную стену. Утро казалось слишком пасмурным, проходящие по улице люди — угрюмыми, а любимый «эспрессо»— непростительно быстро остывшим. Эту ночь Стелла снова почти не спала, и от допитого в одиночестве коньяка у нее раскалывалась голова. Под утро она набрала номер мужчины, который был готов приехать к ней всегда. Да, был такой винно-водочный королек — маленький, лысый, с безразличной похотливой улыбкой и неизменным набором: цветы-коньяк-конфеты…
— Вась, вот ты ж меня не любишь, раз тебе плевать на то, чем я живу между нашими встречами? — спросила Стела слишком серьезно для такого времени суток.
