Кирш прожила у Долинской пару месяцев, тогда еще, разумеется, под сильным допингом. Ни из-за денег, ни из-за наркотиков, ни по любой другой корысти Кирш не могла оказаться с безразличным ей человеком в одной постели. Долинская напрасно звала Кирш в свою спальню — та являлась, откровенно зевая и сунув руки в карманы — так, будто нет на свете более скучного зрелища, чем полуголая Галина с малиновым ртом. Несколько раз Кирш, которой изрядно надоели эти притязания богатой дамы, порывалась бросить заказ, отказавшись от денег, но строгая Галина бросалась к ее ногам и, задыхаясь от слез, умоляла остаться. Кирш чувствовала себя заложницей собственной жалости и злилась на себя; за обедом она закидывала ноги на стол и, препираясь с Долинской по любому пустяку, хамила с вызовом «плохого мальчика». Такого поведения в обществе Галины никто не позволял себе ни сейчас, ни десять лет назад, и, видимо, именно эта неприручаемость Кирш наполняла Долинскую жизнью.
Тогда Кирш все же ушла, так и не доделав заказ. С тех пор у них началась холодная война, которую Кирш игнорировала, а Галина поддерживала как охотник, ищущий подступы к диковинному зверю, Галина приезжала в клуб на бои, где выступала Кирш, бесплатно предлагала хороший героин (здесь оба позитивных слова нуждаются в кавычках) и иногда звонила среди ночи с требованием приехать. Какое-то время Кирш казалось, что по ее следам за ней повсюду семенит Галинин черный дог или выслеживает такой же домашний хищник Левушка: Долинская всегда знала, какие девушки находятся рядом с Кирш, и больше всех из них ненавидела Лизу; ведь она удержалась рядом с Кирш дольше всего и, как казалось Галине, была ей особенно мила…
Кирш смотрела на Кот, наморщив лоб, будто пыталась понять: шутит та или говорит серьезно. Кот развела руками:,
—…Ну, такие дамочки с претензиями часто мстительными бывают. Хотя, с другой стороны, зачем ей это нужно?
— Вот именно.
Кирш забралась на диван с ногами и стала разглядывать доску,
— Что думать-то?! У тебя выбор небольшой: или ладью теряешь, или коня.
Кот, скрестив на груди руки, закинула йогу на ногу и почесала дырявый носок, потом, вздохнув, откинулась на спинку, отчего плетеное кресло жалобно заскрипело. Она с тоской посмотрела на медный подсвечник, отражающийся в зеркале над камином, и подумала, что Кирш при близости наверняка не любит такой яркий свет, как этот — в пять ламп, который сейчас горел над ними. Кирш поймала взгляд Кот и замотала головой. Та и не сомневалась: наверняка есть такой человек, для которого Кирш может щелкнуть зажигалкой и зажечь в темноте свечу, после чего посмотреть в глаза так, как она никогда не посмотрит на нее, на Кот…
