– Ты знаешь, Максим очень приятный человек.
Слова сии были сказаны вдумчиво, с каким-то особенным смыслом. Я смотрела на покореженного жизнью отца и хотела понять, что вкладывает он в восхищение моим немолодым любовником. Что-то липкое было между строк, я почувствовала, что предстоит неприятный диалог.
– Может, вы с Максом подружитесь? – произнесла я с вызовом.
– Думаю, что подружимся. – Папа продолжал завывать мотив какой-то знакомой песни.
– И будем встречаться семьями: ты с Маришей и я с Максом!
Я готовилась к очередному семейному скандалу. Тема Голубевой была слишком животрепещущей. Странный хруст повторился, но на этот раз намного громче. Я вздрогнула и в два прыжка вскочила на скрипучий диван, оказавшись рядом с папой. Вытаращив глаза в коридорную бездну, я пыталась разглядеть призрак Майи.
– Это мама, – прошептала я с уверенностью и почувствовала холодок внутри.
Мое волнение, видимо, передалось и родителю. Иван Павлович визгливо вскрикнул «Я сойду с ума!» и с видом супермена смело встал с дивана.
– Пойду посмотрю, – произнес папа глухим голосом, замешкавшись у выхода из гостиной.
– Не надо, – выдохнула я, услышав очередные потусторонние звуки.
Несмотря на мой протест, папа ринулся в коридор, и бездна прихожки поглотила его. Время замерло. Я прислушивалась. Иван Павлович шаркал тапками по коридору. Я услышала его ворчание: свет никак не включался. Мне мерещились уродливые лица, искаженные жуткими усмешками. Они дразнили меня, раскрывая страшные пасти… Наконец коридор заморгал и избавил от страшных видений. Да здравствует электричество! Замок в двери недовольно закряхтел… Затем я услышала голоса.
– Это к тебе, – сказал папа с облегчением, вернувшись в гостиную.
Лоб его покрылся испариной, видимо, путешествие через темный коридор далось ему нелегко. Я предположила, что это Максим.
– Нет. Это Эдуард, – сказал папа, вытирая тыльной частью ладони пот со лба. – По крайней мере, он промычал, что его так зовут.
– Да, действительно! Я его жду! Почему не заходит?
– Он не может зайти. Он лежит возле двери пьяный в хлам. Пойдем, поможешь затащить его.
– Как же он добрался? Он ведь за рулем! – спохватилась я и побежала к властителю моих дум.
Эдик полулежал возле нашей входной двери. Лицо его было искажено уродливой гримасой. На куртке блестели остатки непереварившейся пищи. Я с трудом узнавала в пьяном чудовище моего прекрасного принца из осеннего парка. Но, как ни странно, он не был мне противен. Наоборот, я смотрела на его беспомощность с умилением.
