Он тоже не любил помои, приготовленные нашим истеричным поваром. Мать несколько секунд боролась с собой, но усилием воли сдержала поток бранной бессвязной речи и, фыркнув, ушла в свою комнату.
– А колбасы нет, – вздохнула я в ответ урчащему от голода животу.
Папа хитро улыбнулся и скрылся в коридоре. Через мгновение в ее руках покачивалась авоська с колбасой.
– Есть колбаса, я купил, – сказал он весело. – Не помирать же нам с дочкой от голода, в конце концов!
– Папа, ты – волшебник! Ну, слава Богу! Хоть пожрем нормально.
Мы с папой направились на кухню. Чайник засвистел, возвестив, что вода вскипела. Я торжественно достала из холодильника малиновое варенье, купленное у задорной бабушки-соседки, которая снабжала нас заготовками за сущие копейки, налила по огромной кружке черного чая, заправив его дольками лимона.
Мы приступили к трапезе. Папа радостно причмокивал от удовольствия, щеки его раскраснелись.
– Вот что бутерброды с колбасой животворящие делают! – отшутилась я, разглядывая папино светящееся лицо.
Иван Павлович рассмеялся. Мы долго швыркали чаем и наслаждались обществом друг друга, как в старые добрые времена. Болтали, рассказывали анекдоты… Допив чай, папа тяжело вздохнул и резко снял маску счастливого человека. Он смотрел очень серьезно. Это был недобрый знак.
– Дочь, мне сегодня звонили из школы, – произнес он и уставился на меня, ожидая реакции.
– Да? И что сказали? – невозмутимо поинтересовалась я, после чего встала и налила себе еще чаю. Я вела себя спокойно и непринужденно под внимательным родительским взглядом.
– Сказали, что с тобой что-то происходит, – растерянно сказал папа, наблюдая за тем, как я отрезаю кусочек лимона.
– Что-то происходит, говоришь… Точно, надо сексом заняться, как мама посоветовала.
Отец не ожидая подобного умозаключения, закашлялся, поперхнувшись чаем.
– А что, мама посоветовала… – пытался выдавить из себя папа, но очередные спазмы диафрагмы не дали ему закончить фразу.
– Все нормально, папа, я уже большая. И знаю, откуда берутся дети. Еще знаю, что такое аборт.
Тут папочке совсем стало плохо, кашель усилился. Пришлось налить ему воды и постучать хорошенько по спине.
– Это называется переходный возраст. Из-за того что мама от нас уходила, у меня он протекает более болезненно, – продолжала я утешать захлебывающегося кашлем родителя. – Хочешь, поговорим о матери?
Иван Павлович только беспомощно замахал руками и умчался в ванную. Я осталась наедине со своими мыслями.
