— Нагнал, стало быть — обратился он к нашему провожатому — Молодец… Хвалю!
Солдатик приложил руку к виску (видимо по привычке) и ушёл.
— Вы что-то хотели? — спросил Тевтон, подходя ближе к столу.
— Да — сказал Карл и протянул Лёше трубку — Это вас.
Лёша вопросительно посмотрел на Боткина, взял трубку и приложил её к уху.
— Рядовой Тевтонов слушает…
Звонил, как ни странно, наш старший лейтенант. Видимо телефон на станции электрики, наконец, починили. Он приказал прекратить дальнейшее продвижение по кольцу и потребовал скорейшего нашего возвращения на Курскую. Что послужило поводом для этого, Холмогор умолчал.
Распрощавшись (ещё раз) с начальником Добрынинской, мы пустились в обратный путь. Дорога была знакома, поэтому идти было легко. Переход до Павелецкой мы преодолели за час. Там передохнули. Капитана Фролова, правда, не видели. По словам часовых, он решал какие-то организационные вопросы и на платформу давно не выходил. На станции мы правели около получаса, после чего снова ушли в темноту тоннеля.
До Таганской мы еле дошли. Ноги ныли, а остальной организм просил пищи и сна. Старшина внимательно на нас посмотрел, после чего позвонил Холмогору и сказал, что на станции мы появимся только завтра. Лейтенант ответил, что другого от нас не ждал и повесил трубку.
Наутро, выспавшиеся и накормленные, мы вернулись на Курскую (кольцевую). Лёша был настолько рад, что, взойдя на платформу, тут же бухнулся на колени и со словами: «Наконец-то, я дома!», — поцеловал пол. Наша с Вовкой радость была несколько меньше, поэтому мы просто постояли рядом.
Первого кого мы встретили на станции, был Лёша Ларин. Он стоял в карауле у тоннеля, из которого мы только что вышли. Расспросив нас, что да как, Лёша поведал, что несколькими днями позже, после нашего ухода, Холмогор организовал второе посольство. В него вошли Метелица, Величко и Волков (он возглавлял группу). Разница состояла в том, что ребята должны были двигаться по кольцу вверх (в противоположном от нас направлении). На мой вопрос был ли у них такой же «флаг», как у Тевтонова за спиной, Ларин ответил утвердительно. Только теперь в роли дипломатического знамени выступали не кальсоны, а белуга (рубаха), оставшаяся от Метелинского комплекта.
Ещё Лёша сообщил, что заваленный переход на радиальную станцию недавно расчистили, из-за чего населения Курской (кольцевой) немного возросло. Он также открыл нам возможную причину отзыва посольств (второе посольство тоже отозвали и сейчас оно находилось в дороге). Всё обстояло гораздо проще и банальнее, чем можно было себе представить. Оказывается, когда починили телефон, нужда в обходе станций просто отпала. Холмогор мог сам, когда ему заблагорассудится, позвонить и лично переговорить с начальником любой станции прямо из подсобки, а роспись на листке получить как-нибудь потом (при случае так сказать).
