Успокоился немного глава администрации. Решение принял. Но как всякий поднаторевший в интригах аппаратчик, шанс последний ревизорше оставил:
— Вы знаете, что Осип Веньяминыч — двадцать лет на жилищном хозяйстве? Всю жизнь городу отдал. И что теперь? Мы его вместо благодарности под суд отдадим?.. Душевней надо быть, Александра! Добрее! Вы же женщина! Ну, ошибся человек. С кем не бывает? Так давайте его поправим. Объясним, в чем он не прав. Само собой, накажем примерно. Чтоб другим неповадно было.
Палец мэра выразительно постучал по столу:
— Но только здесь! Не за пределами кабинета! Нечего сор из избы выносить.
Начала кое-что понимать красавица. Смутно пока, неясно. Но отступать не захотела:
— А как с «Парусом» быть? С «Ремсервисом»?
Расплылся в добродушнейшей из улыбок градоначальник. Руками плавно повел:
— Драгоценная вы наша ревизорша! Конечно же, и их приструним! Налоговую к фирмачам зашлем, пусть отчисления проверят. Но, в принципе! — тут палец мэра резко взметнулся вверх. — Хорошим делом ребята заняты. Нужным! Вы же в курсе, грядет реформа всей коммунальной сферы. И важно, крайне важно поддержать сейчас будущих конкурентов нашего ЖКХ. Государственная, можно сказать, задача! Вдумайтесь в перспективу. Это ж насколько будет лучше для простых горожан и выгоднее для бюджета!
Не вняла дешевенькой демагогии красавица. Лицом не посветлела, улыбкой встречной, на все готовой, не озарилась. Наоборот, спросила очень серьезно:
— Скажите, а что б вы сделали, если бы вас попробовали запугать?
Изменился в лице глава администрации. Враз посуровел:
— Не понял?!
— Моей сотруднице, непосредственному проверяющему, угрожали. Некий Гаврик, владелец «Паруса».
Откинулся в кресле насупившийся шеф. Зубы стиснул. Нет, все-таки Осип — настоящий сукин сын! Что за дерьмо он пригрел? С кем связался?!
Бросил хмуро, завершая аудиенцию:
— Теперь понял. Р-разберемся!
Только на похоронах поняла Александра, насколько авторитетен и влиятелен в городе был ее залеточка.
Но сначала случился небольшой инцидент. Какие-то угрюмые качки с бритыми затылками и траурными повязками на рукавах пузырящихся ветровок ни в какую не хотели пропускать к месту гражданской панихиды никому не известную заплаканную женщину в черном.
Выручил брат Леши, такой же чернявый и подвижный мужественный атлет с окаменевшим от горя чеканным лицом.
Растолкал молча сразу притихших охранников, подвел Александру к самому изголовью большого лакированного гроба. Шепнул тихонько, разом отметая всяческие сомнения:
