Веселые и самовлюбленные жители города редко обращали внимание на окружающих; но в дерзком взгляде этого человека было столько горького презрения, когда он смотрел на религиозное шествие, поднимавшееся по ступеням храма, что многие поневоле заметили его.
— Кто этот киник?[59] — спросил один торговец у своего соседа, ювелира.
— Это Олинф, — ответил ювелир, — известный назареянин.
Торговец вздрогнул.
— Ужасная секта! — сказал он шепотом. — Говорят, они всегда начинают свои ночные обряды с умерщвления новорожденного младенца. А еще называют себя праведниками! Негодяи! Хороши праведники! Что станет с торговцами да и с ювелирами тоже, если все будут следовать их примеру?
— Святая правда, — сказал ювелир. — Они не носят драгоценностей и бормочут проклятия, когда видят змею; а в Помпеях почти все украшения делаются в виде змеи.
— Поглядите только, — сказал третий, хозяин мастерской, где отливали бронзовые чаши и статуи, — как смотрит этот назареянин на благочестивую жертвенную процессию! Слышите, как он бормочет? Это он призывает проклятия на храм, можете быть уверены. Знаешь ли ты, Цельцин, что этот человек, проходя наднях мимо моей мастерской и увидев, что я работаю над статуей Минервы, нахмурился и сказал: «Жаль, что она бронзовая, а не мраморная, не то я бы ее разбил». — «Разбить богиню!»—ужаснулся я. «Какая она богиня! — сказал этот безбожник. — Это демон, злой дух». И с проклятиями пошел своей дорогой. Неужели мы станем такое терпеть? Надо ли удивляться, что земля так дрожала минувшей ночью, — она хотела стряхнуть со своей груди этого безбожника. Мало сказать — безбожник. Он хулитель искусства. Горе нам, бронзовых дел мастерам, если такие люди будут устанавливать законы!
— Это они спалили Рим при Нероне, — простонал ювелир.
Пока они отпускали по адресу назареянина эти «дружелюбные» замечания, Олинф почувствовал, что привлек к себе внимание. Он огляделся и увидел, что вокруг собирается толпа, глазея на него и перешептываясь. Посмотрев на них вызывающе и вместе с тем сострадательно, он завернулся в плащ и пошел прочь, громко бормоча:
— Заблудшие идолопоклонники! Неужели сотрясение земли прошлой ночью не послужило вам предостережением? Увы! Как встретите вы свой смертный час?
Каждый слышавший это пророчество толковал его по-разному, в зависимости от степени своего невежества и трусости; однако все сошлись на том, что это ужасное проклятие, и смотрели на христианина, как на врага рода человеческого…
