— Зато ты трещишь как сорока! — пробормотал любитель развлечений и с презрительным видом откинулся на ложе.
— Так знай же, мой любезный Главк, — сказал Клодий, — что Иона лишь недавно приехала в Помпеи. Она поет, как Сапфо, и сама сочиняет свои песни, а вигре на флейте, кифаре и лире она превосходит муз. Красота ее ослепительна. Дом ее — само совершенство: какой вкус… какие драгоценности… какие статуи! Она богата, и щедрость ее не уступает богатству.
— Ее поклонники, разумеется, не скупятся, — сказал Главк. — А деньги, которые легко достаются, легко и теряются.
— Поклонники! В этом как раз главная загвоздка. У Ионы есть лишь один недостаток — она неприступна. Весь наш город у ее ног, но она никого не одарилаблагосклонностью и даже не хочет выходить замуж.
— Никого! — повторил Главк.
— Да. У нее душа Весты и пояс Венеры,[23] — сказал Клодий.
— Какая изысканность выражений! — подхватила его тень.
Это просто чудо! — воскликнул Главк. — А нельзя ли ее увидеть?
— Я отведу вас туда сегодня вечером, — сказал Клодий. — А пока… — И он снова встряхнул стаканчик с костями.
— Я к твоим услугам, — сказал Главк любезно. — Панса, отвернись!
Лепид и Саллюстий играли в чет или нечет, прихлебатель Клодия смотрел на игру, а Главк и Клодий, бросая кости, постепенно входили в азарт.
— Клянусь Поллуксом! — воскликнул Главк. — Мне во второй раз выпали «псы»!
— А теперь помогай мне, Венера! — сказал Клодий и долго тряс стаканчик. — О мать Венера, вот она! — и он выкинул самое большое число очков, называемое именем этой богини. — Она покровительствует счастливцам.
— Венера неблагодарна, — беззаботно сказал Главк. — Я всегда приносил жертвы на ее алтарь.
— Кто играет с Клодием, скоро, подобно Куркулиону у Плавта, поставит на кон свой плащ, — прошептал Лепид.
— Бедный Главк, он слеп, как сама Фортуна,[24] — отозвался Саллюстий ему в тон.
— Ну, хватит, — сказал Главк. — Я уже проиграл тридцать тысяч сестерциев.
— Ах, как жаль… — начал Клодий.
— О воплощение доброты! — воскликнула его тень.
— Не нужно сожалений! — сказал Главк. — Удовольствие, которое я получаю от игры с тобой, Клодий, вознаграждает за проигрыш.
Разговор оживился и стал общим, чаши наполнялись все усерднее, и гости Главка снова начали восхвалять Иону.
— Чем дожидаться, пока погаснут звезды, давайте посетим ту, перед чьей красотой они меркнут, — сказал Лепид.
Клодий, видя, что игру уже не возобновить, поддержал его, и Главк, хоть и уговаривал гостей остаться и продолжать пир, не мог скрыть своего любопытства, возбужденного похвалами Ионе: поэтому все (кроме Пансы и тени Клодия) решили отправиться к прекрасной гречанке. Они выпили за здоровье Главка и императора Тита, совершили последнее омовение, после чего надели обувь и, спустившись с лестницы, прошли через ярко освещенный атрий, и злая собака, выложенная мозаикой у порога, их не тронула. Луна только что взошла и озарила еще оживленные улицы города.
