- Дадут другую, значит, - ласково отозвался Дядин.
Солдат встал в углу и, направив в лицо Дядина изучающий взгляд маленьких мутных глаз, таинственно зашептал:
- А ведь как будто видел я вас где-то, землячок? Как вы думаете? Моя фамилия - Лукин, зовут Иван, нестроевой речного батальона. А вы будете второй роты Язвинского Фёдор Дядин - так или нет?
- Так! - сказал Дядин, всматриваясь.
- Ну, тогда - встречались! В овраге, за лагерем, около чугунного завода, на собраниях - очень помню! Ещё вы, разок, говорили руководителю, Василь Ивановичу, что непонятно для солдата листки пишут и что всякая словесность должна быть ясная, простая, - верно? Я - помню.
Он сыпал словами быстро, точно отвечал заученный урок, и в тихом шелесте его речи звучала вкрадчивая ласковость виноватого.
Дядин задумчиво нахмурился, полуприкрыл глаза и внятно сказал:
- А я тебя не припомню...
Маленький солдат выдвинулся из угла, сел на койку и зашептал:
- Мало ли нас там бывало! Забыть очень можно! Однако - теперь всех позабрали, то есть - совершенно всех!
- Всех? - переспросил Дядин и, выпрямляясь, улыбнулся.
- Окончательно! - подтвердил Лукин и наклонился, снимая сапог. - До последнего человека выловили! Слабость наша! Народ языки распустил, заливают друг друга. Испугались все. Думали - мы сила! А обнаружилось, что бред и - больше ничего. И, конечно, хотя многие приставали к бунту, но ведь больше из любопытства - чья возьмёт?
Сняв сапог, он ковырял между пальцев левой ноги, сопел и бормотал:
- Народ - он какой? Для него стараешься, а он разве понимает геройство? Да и вообще все... И эти тоже учители, господа! Примерно Василий Иванович. Кто таков он? Неизвестно! Был, ходил, говорил, и - вдруг - нет его! Где? Может, он и не учил нас, а ловил? Говорят - в тюрьме он. А как мы это знаем? Ничего не известно нам о нём...
Дядин повёл плечами и строго сказал:
- Ты этого не говори, земляк! Василий Иванович - верный человек, он настоящий апостол наш...
- Кто его знает? - вызывающе спросил Лукин. Дядин оглянул круглое, скорченное тело и внушительно произнёс:
- Я! Даже приму за него смерть.
Тогда Лукин схватил с пола сапог, выпрямился, радостно кивнул головой, тихонько воскликнул:
- Конечно, если вы...
- Погоди! - остановил Дядин. - Всех арестовать - нельзя.
- Отчего же? Одних - больше, других - меньше...
- А которых больше? - победоносно спросил Дядин. - Ты - знаешь?
- Конечно, сосчитать не могу, но...
Дядин остановил его движением руки и стал ходить по камере, а Лукин, ворочая головой, щупал его внимательным взглядом и мигал, слушая тихий, уверенный голос.
