Словно волны приливного вала,
Облака устремляются ввысь.
Где-то в Рыжем лесу у завала
Наши тропы навечно сошлись.
Лишь свинцовые, мертвые тучи
Наблюдали за схваткой с небес.
Мы считали, что в сотню раз круче…
Видно были наивны мы, Бес.
Ведь могли разойтись полюбовно —
Без пальбы, жизнь не ставя на кон.
Но уйти, разминувшись бескровно,
Не позволил звериный закон.
Трое хантеров шли вдоль завала,
Пригибаясь до самой земли.
Не хитрее свинцового шквала…
Двадцать пуль так как надо легли…
Только лишь облака-монолиты,
Мчась на юг над изгибом тропы,
Знают то, как мы были убиты —
Две игрушки жестокой судьбы…
Безликий, опустевший город…
Ещё начало декабря…
Кривые, скрюченные тени
Рисует лучик фонаря.
Ни звука. Только лишь дыханье
Колышет полумрак домов,
И пыль сдувает колыханье
С давно нечитанных томов.
Часы, забытые здесь кем-то
Так и остались на столе.
И снег метет, и гонит бурю
По припорошенной земле…
Когда-то здесь велися споры,
Был слышен звонкий детский смех
Но Зоны дьявольские споры
Уже давно убили всех…
За дверцей шкафа исчезает
Прощальным эхом лунный свет.
Луч фонаря в тумане тает
Нет, в этом мире жизни нет…
Всё ближе ночь. В округе стало тише.
Уснули придорожные кусты.
Над окнами поблёскивают крыши,
А окна эти много лет пусты.
Здесь жили люди, здесь мерцало пламя,
Горел очаг и слышались слова,
И на лугах фиалки распускались,
И пахли так, что кругом голова.
Да, раньше здесь водили хороводы,
И песни пели с ночи до утра,
Но люди все отсюда разлетелись,
Как искры разлетались от костра
Никто теперь по улицам не ходит,
И не стучится в двери, как тогда.
Желание никто не загадает,
Когда сорвётся вдруг с небес звезда.
Теперь здесь стало скучно и уныло:
Забытый дом, забытые мосты…
Лишь звёзды над уснувшей автострадой
С холодным блеском смотрят с высоты.
