3. Всякая ошибка со стороны кого-либо из других участников процесса есть лишняя карта для защиты. Искусство заключается в том, чтобы сделать из нее козырь. Большинство наших молодых обвинителей так же мало знакомы с карательной лестницей улож. о нак., как и наши защитники; притом они не всегда умеют скрыть свое незнание. Такие промахи прокуратуры могут быть весьма выгодны для защитников. Мне пришлось услыхать поразительную гиперболу в этом роде. Подсудимый обвинялся по 1 ч. 1484 ст. улож., т.е. в предумышленном нанесении смертельной раны. Товарищ прокурора подробно остановился на отличии этого преступления от убийства и разъяснил присяжным, что отсутствие у виновного намерения лишить жизни пострадавшего коренным образом изменяет свойство деяния; сказав это, обвинитель продолжал: «И уголовная кара в этих случаях бывает совершенно различная; преданием суду подсудимого по обвинению в нанесении смертельной раны вместо обвинения в убийстве ему оказано громадное снисхождение, и грозящее ему наказание представляется минимальным по сравнению с тем, которому он подлежал бы за убийство». Ст. 1484 в части 1 карает, как известно, каторгой от восьми до десяти лет. Можно представить себе изумление судей перед такой риторической вольностью. Защитник мог и должен был воспользоваться промахом прокурора. Можно было сказать, что с точки зрения обвинителя восемь или десять лет каторги, особенно по сравнению с бессрочной каторгой, могут казаться минимальным, совершенно ничтожным наказанием. Но совпадает ли такая точка зрения с нашими представлениями? В глазах г. прокурора восемь или десять лет каторги по сравнению с каторгой бессрочной представляются пустяком. Можем ли мы согласиться с этим? Так ли это и в наших глазах, или у нас другая оценка? и т. д. Могли ли бы присяжные сохранить после этого доверие к обвинению? Но защитник не сделал этого, а несколько слов председательствующего о «некоторой неточности, допущенной обвинителем в его речи», конечно, не произвели того впечатления, которого мог легко достигнуть адвокат.
Этим приемом следует пользоваться и в тех нередких случаях, когда на обвинительный вопрос присяжного заседателя, судьи или прокурора следует, так сказать, защитительный ответ свидетеля или эксперта.
Подсудимый обвинялся в убийстве. Полицейский урядник показывал:
– Он направил ружье в ту сторону, где стоял Андреев (застреленный), и хотел...
Председатель перебил свидетеля вопросом:
