— Он каждый день ей писал.
— Ну да, — сказал Хоган, — марка ведь стоит только два цента.
Мы попрощались с Хоганом, и Брюс, негр-массажист, отвез нас на станцию в двуколке.
— Прощайте, мистер Бреннан, — сказал он, когда подошел поезд. — Надеюсь, вы ему расшибете котелок.
— Прощайте, — сказал Джек и дал Брюсу два доллара.
Брюсу много пришлось над ним поработать. Лицо у него вытянулось. Джек заметил, что я смотрю на два доллара в руках у Брюса.
— Это все оплачено, — сказал он. — Массаж Хоган тоже ставит в счет.
В поезде Джек все время молчал. Он сидел в углу — билет у него был засунут за ленту шляпы — и смотрел в окно. Только раз он повернулся и заговорил со мной.
— Я предупредил жену, что возьму на ночь номер у Шелби, — сказал он. — Это в двух шагах от Парка. А домой вернусь завтра утром.
— Отличная мысль, — сказал я. — Жена тебя когда-нибудь видела на ринге?
— Нет, — сказал Джек. — Никогда не видела.
Я подумал — какого же он ждет избиения, если не хочет показываться домой после матча. На вокзале мы взяли такси и поехали к Шелби. Вышел мальчик и забрал наши чемоданы, а мы пошли в контору.
— На какую цену у вас есть номера? — спросил Джек.
— Есть только номера на две кровати, — сказал конторщик. — Могу вам предложить прекрасную комнату на две кровати за десять долларов.
— Это дорого.
— Могу предложить вам комнату на две кровати за семь долларов.
— С ванной?
— Конечно.
— Ты можешь переночевать со мной, Джерри, — сказал Джек.
— Да нет, — сказал я, — я остановлюсь у зятя.
— Я это не затем, чтобы ты платил, — сказал Джек. — А так, чтобы деньги зря не пропадали.
— Запишитесь, пожалуйста, — сказал конторщик. Потом прочитал про себя наши фамилии. — Номер двести тридцать восемь, мистер Бреннан.
Мы поднялись на лифте. Комната была большая и хорошая, с двумя кроватями и дверью в ванную.
— Шикарно, — сказал Джек.
Лифтер поднял шторы и внес наши чемоданы. Джек и не подумал дать ему на чай; тогда я дал ему двадцать пять центов. Мы помылись, и Джек сказал, что нужно пойти куда-нибудь поесть.
Мы пообедали у Хэндли. Там было много знакомых. В середине обеда вошел Джон и сел за наш столик. Джек ел, а разговаривал мало.
— Как у вас с весом, Джек? — спросил Джон.
Джек уписывал солидный обед.
— Хоть одетым могу взвешиваться, — сказал Джек. Он всегда легко сгонял вес. Он был прирожденным легковесом и никогда не толстел. У Хогана он еще потерял в весе.
— Ну, это у вас всегда в порядке, — сказал Джон.
— Да, это в порядке, — сказал Джек.
