Было тихо, и в этой мокрой тишине - точно лилась вода по водосточным трубам - звучал глуховатый, воющий голос.
"Жалуется, что ли? - соображала барышня, вслушиваясь в звук и не улавливая связи слов. - Врёт, наверно..."
Остановились у высоких ворот пред серым домом без огней в окнах; барышня толкнула рукою калитку, в тёмной дыре под воротами кто-то завозился, закашлял и сказал хрипло:
- Черти носят...
- Трущоба, - пробормотал мужчина, выпустив руку барышни и вытягивая её вперёд, но тотчас споткнулся и схватил барышню за плечо.
- Не надо падать, - сердито посоветовала она, ускользнув из-под его руки, открыла дверь в стене, под ноги ей легла полоса серого света, она нерешительно потопталась на нём и, сказав: "Ну?" - вошла в узкий коридор с дверями направо и налево, как в тюрьме.
Из серой стены выпрыгнул лысый старичок в очках, с папиросой, воткнутой в грязную бороду, уставился на них стеклянными глазами, вытирая ладони рук о ляжки.
- В рубль? - спросила барышня.
- Что?
- Комнату.
- Получше, - тихо сказал мужчина.
Тогда старик лягнул ногою дверь сзади себя и проговорил детским голосом:
- Три целковых. Что подать - лимонаду, чаю?
- Чаю, - приказала барышня.
Вспыхнул холодный белый огонь, осветив маленькую комнату с диваном, двумя креслами, столом, широкой кроватью у стены и умывальником.
- Грязновато, - сказал мужчина, сняв шляпу.
- Дороже - нет, - отозвалась барышня. С этим человеком не хотелось говорить, и в то же время он возбуждал желание сказать ему что-нибудь обидное.
Вот он снимает мохнатое пальто, украшенное серебряным инеем тумана, и бормочет, раздражая:
- Здесь пахнет старым одеялом и бараниной...
Поправляет длинными пальцами слежавшиеся под шляпой волосы. Он - худой, угловатый, лицо унылое. Но одет чисто - в тёмно-синюю пару дорогого сукна, в хорошие ботинки с гамашами, а в галстухе - булавка с бирюзой.
"Какой-нибудь по электричеству", - сообразила барышня, усевшись в кресло, осматривая мужчину.
- Вы по электричеству служите?
Он круто обернулся к ней.
- Почему вы так думаете?
- Догадываюсь.
- Нет, я по другой части...
Старичок внёс два стакана чая, положил на стол ключ от двери.
- Больше ничего?
Барышня, не ответив старику, взяла стакан чая в ладони.
- Холодно!
- Да, холодно, - слишком торопливо повторил мужчина, садясь в продавленное кресло и потирая колени. - И, главное, - внутри холодно, в душе холодно и пусто. Даже как будто и вовсе нет души, - это бывает с вами?
