Диалог Ивана Ильича с собственной совестью – плод творческой интуиции писателя. Тем не менее подобная дискуссия правдиво и точно передает истинные недостатки человеческого бытия – борьбу со страхом смерти и поиск смысла жизни. В центре повести предсмертные мысли респектабельного государственного чиновника. Он впервые в своей жизни, на пороге смерти, духовным взором окидывает ушедшие годы, независимо от собственного желания сравнивает себя с тем нравственным образом, проявление которого он пытался спрятать как можно глубже в собственное сознание. И только сейчас Иван Ильич осознает божественные заповеди не как привычные, всем известные этические принципы жизни, а как главную и непоколебимую истину существования.
С течением времени он признает данную истину и в ее отблесках тестирует себя, проводит сам себе духовно-нравственный экзамен. Господь не раз останавливал Ивана Ильича на гибельном для его сущности движении, хотя это не помогало. Иван Ильич выбирал заведомо ложную истину, прятался от настоящего, верного и тем самым убегал сам от себя.
Он не пытался изменить что-то в себе, не воспринимая упреков жены, сводящихся к неправильности их отношений. Он всего-навсего отторгся от семейной идиллии и домашнего уюта ради службы и чиновничьего хаоса. От работы он получал удовольствие, заполняя пустоту честолюбием, гордостью, тщеславием, злопамятностью. Большую радость для него составляла игра в карты – некая искусственно созданная виртуальная реальность, в которую он погружался, подобно наркотическому опьянению. Помимо этого, он очень любил многолюдные светские мероприятия с обильной едой, питьем и развлечениями. В итоге Иван Ильич всеми мыслями, делами, идеями отдалялся от Всевышнего и собственных близких, не являясь по сути ни атеистом, ни изгоем. Главным во всем он считал только себя. Однако и для Ивана Ильича пробил колокол суда Божия.
Упав с лестницы, он смертельно отбил бок, исходя из чего его жизнь должна была завершиться приблизительно через полтора года. Болезнь стала зеркалом, в котором Иван Ильич узрел бессмысленную ложь такого способа проживания жизни и, как ни странно, почувствовал безграничное внутреннее одиночество.
Душа Ивана Ильича, размягченная страданием, начала оттаивать и ценить тепло, участие, внимание. Ужасное, непроходимое, а следовательно, необратимое чувство пустоты, страх, ощущение ненужности, приземленности и позорности прожитых лет – вот счет, какой предъявила совесть умирающему. Толстой пишет, что Иван Ильич плакал о жестокости Бога, об отсутствии Бога. Но не бывает жестоким тот, кто отсутствует. Иван Ильич внезапно понял отвратительную суть, что он собственноручно изгнал Всевышнего из жизни, что только он – причина его отсутствия. Суд Божий послал болезнь, дабы заставить Ивана Ильича пережить, осознать и прочувствовать проблему греха. Опытный прокурор впервые ощутил себя подсудимым.
