— Незаконное занятие каратэ, — подсказал Бруевич, — до двух лет.
— Да ну! Чтоб за такое сажали!
— А отчего бы и нет? Раз есть статья — значит, кому-то надо по ней сидеть.
— Так ты, значит, каратист? — спросил Мамай, не скрывая сарказма.
— Конечно ж, каратист, — подумав, рассудил бомж, — зазря ж не посадят. Но теперь я с этим делом завязал. А вообще-то я бомж. А ты тут проездом или по делу?
— Проездом по делу, — сказал Потап, потеряв интерес к беседе. — Родственника одного ищу. Спать давай.
Спрятав лицо в воротник, будущий президент вскоре уснул. Старик еще долго ворочался в углу, тайком курил и размышлял о прописке и связанных с ней приятных последствиях.
Свистнув, восьмичасовая электричка унеслась в сторону областного центра. Мамай открыл глаза, потянулся и, переступив через спящего Бруевича, бодро направился к выходу. На перроне он обратил особое внимание на памятник Ленину, придирчиво осмотрел его со всех боков и, явно удовлетворенный, ринулся в город.
Дальнейший маршрут Потапа пролегал по главной улице — 42 года Октября. Миновав универмаг, управление смешторга и УТОС, он интенсивно завертел головой в поисках гостиницы.
Обычно подобным заведениям дают название либо самого райцентра, либо нарекают их "Родиной". С одной стороны, такие вывески свидетельствуют о патриотизме местных властей, с другой — позволяют скрыть их политические склонности.
После недолгих блужданий пытливое око экскурсанта остановилось на двухэтажном доме с треснувшей трубой, на крыше которого громоздились четыре первые буквы слова "Родина". Фанерные "н" и "а", очевидно, реставрировались.
Мамай огляделся, вошел вовнутрь и на короткое время задержался в темном подъезде. Когда он появился в холле, в облике его произошли некоторые изменения. Студенческое пальто было распахнуто, и грудь Потапа приятно освежала довольно белая рубашка, украшенная галстуком-бабочкой. Правая рука облачилась в белую перчатку. Перчатка была размера на два меньше руки, и пальцы в ней неуклюже топырились, не имея никакой возможности сгибаться. На торчащем вверх мизинце красовался медный перстень с фальшивым брильянтом. На левой руке гостя не было ничего, и ее приходилось прятать в кармане.
Решительным шагом Потап Мамай надвигался на стойку администратора.
За стеклом сидела толстая девица в оглушительно красной кофте. Девица вязала.
— Минутку внимания, — деликатно обратился к ней посетитель. — Сударыня, в этом приюте имеются приличные апартаменты?
