Тенишев подумал, что «папами» девушки называют старых своих любовников. Но, наверное, за глаза – а тут звучало как обращение.
– Девушка, я не у него, а у вас спрашиваю: не могу ли я помочь?
– О, какая страна! Все мешают жизнь, замолчите! – почти прокричал мужчина, выбросив вперед руку.
Тенишев подошел, коротко ударил по протянутой руке вниз, глядя прямо в глаза, сказал мужчине:
– Успокойтесь.
Опешивший человек некоторое время молча смотрел на Тенишева, потом дернул за собой девушку к краю тротуара, начал махать рукой проезжавшим машинам.
– Плохо, здесь всем плохо, я устал, – бормотал он.
Девушка удерживала его, чтобы он не метнулся на проезжую часть, но он сильно покачивался и увлекал спутницу за собой. Тенишев взял ее под руку:
– Послушайте, я успокою вашего папашку, пусть едет отдыхать. Я вас провожу.
– Да отстаньте же! – девушка с силой выдернула руку.
И Тенишев, будто его освободили, повернулся и поспешил прочь. Ему было стыдно за то, что он пытался влезть в чужую жизнь, и его вмешательство было похоже на стремление к легкой поживе: почувствовать себя героем, лучшим, чем этот «папашка». Тенишев вдруг подумал, что подобное вмешательство, на первый взгляд благородное, так напоминает подсаживание к столику перепившихся людей человека трезвого, скажем, с чашечкой кофе, и человек этот первое время с улыбкой отклоняет предложения выпить, а потом все же соглашается, словно делает подарок, и пьет, но остается трезвее, и подлость подсадного состоит в том, что он и пьет, и чувствует себя выше этих алкашей. Ему исповедуются, он успокаивает, прощает, выпивая рюмку за рюмкой. Потом он уходит – не оставаться же за столом с этими людьми.
Сзади застучали быстрые и легкие каблучки.
– Послушайте, не идите так быстро!
Тенишев обернулся. Девушка догоняла его.
– Раз вы так хотели помочь, давайте пройдем вместе. Мой дом совсем рядом, но я боюсь одна.
– А где ваш папа?
Тенишев пошел медленнее.
– Отец уехал.
– Отец? Вы так называете его за глаза?
Девушка удивленно взглянула на Тенишева.
– А как мне его называть? А, вы подумали…
Тенишев улыбнулся.
– Нет, это мой отец. Мой бедный папа. Пойдемте быстрее, я хочу позвонить, узнать, как он доехал. Таксист вроде бы приличный попался.
«Странно, – думал Тенишев, – какой-то иностранец, его дочь, которую надо проводить до дома, как-то легко она все говорит, и все похоже на правду. А может, и обманывает, какая разница. Троллейбус идет прямо к общежитию, остановка у следующего перекрестка, все равно по пути».
