Постукивая ухватами, хозяйка засуетилась у закопченного шестка.
Нина сняла жакетку и присела на дерюжку, к детям. Володя опустился рядом с ней на колени. А девятилетний Сережа стоял рядом, молча разглядывая девушку, и, по-видимому, никак не мог принять ее за родную сестру: не было и вдруг — словно с неба свалилась… Анна Никитична подала Нине таз с водой:
— Умойся с дороги. И ноги освежи, а то небось сомлели.
Умываясь и споласкивая прохладной водой ноги, Нина вспоминала, как дома мама заставляла ее и брата мыть ноги перед сном, а они ленились…
Усадив гостью за стол, хозяйка налила ей полную миску густого картофельного супа, забеленного сметаной, дала пшенную кашу и жбанок молока. Анна Никитична села напротив Нины и, подперев подбородок рукой, не сводила с нее заботливо-скорбных глаз, изредка приговаривая:
— Ешь, Нинушка, ешь досыта!
Черно-пестрая, с бархатистым отливом кошка потянулась к Нине и, встав на дыбки, запищала, прося подачки.
— Да прогони ты эту блудню, — сердито сказала хозяйка. — Пусть лучше мышей ловит.
Обмакнув в молоке черный хлеб, Нина бросила его под стол. Облизав кусочек, кошка снова стала тереться у ног Нины.
— Видишь, какая она привередливая? — заметила Анна Никитична. — Это дети ее избаловали!
Из соседней комнаты выглянула Милочка и с улыбкой пролепетала:
— Ой, не стойте слиском близко! Я тигленок, а не киска.
Мать метнула на нее строгий взгляд, и девочка исчезла.
— Был у нас и кобелек, Кутиком звали, — продолжала Анна Никитична. — Хороший звоночек. Дети его любили, да злыдни перестреляли всех собак. От дворняжек, говорят, одно бешенство. А бешенство-то не от собак…
После сытного обеда Нина осоловела, потянуло ко сну. Ноги страшно ныли.
Переведя детей в большую комнату, Анна Никитична ввела девушку в маленькую, с окошечком во двор, и уложила на узкую железную кровать. Накрывая Нину вылинявшим байковым одеялом, сказала:
— Отдохни тут, поспи. Притомилась ты и передрогла…
Нина хотела было спросить, а почему дверь не навешена, но хозяйка уловила ее взгляд и, закрывая дверной проем брезентовым пологом, пояснила:
— Досок не хватило. Пока обходимся и так, а теперь вот надо бы, да…
Анна Никитична не закончила затаенную мысль, но Нина и без того поняла: если теперь делать дверь, то это кому-то может показаться странным.
Занавесив проем, хозяйка вышла в большую комнату и шикнула на детей:
— А вас чтоб не было слышно! Не лезьте к Нине, не докучайте. Устала она.
Девушка слышала, как Анна Никитична вышла на крыльцо — очевидно, достирывать белье, и ребята приглушенно заговорили между собой.
