— Слушай, Маш. Ты мне толком так ничего и не рассказала.
На самом деле Машка вообще не проронила ни слова. Так что же там у них с Лёней?..
Уроки были почти сделаны. Остались два устных предметика — история и литература, которые никогда не считались грозой ученика. Наступил в их дне тот час, когда можно устроить законный и длинный перерыв — посидеть, потрепаться… Час тишины. Он, кстати, наступил и во всей Стеллиной жизни. Ни с кем не надо воевать, никого не надо припирать к стенке.
Между тем её вопрос о Лёне, что называется, повис в воздухе. Маша стала говорить, что к её маме в техникум привезли варанчика, хвост его во взрослом состоянии бывает до двух метров, что варан — это пустынный крокодил. Выложив эти научные знания, Машка закончила так:
— А хочешь, можно его посмотреть!
— Маш, я ведь тебя не про варанчика спрашиваю.
— Чего ещё говорить-то? — сказала Маша со странной поспешностью. — Не видала я его и не собираюсь!
— А почему? — Стелла с объективностью равнодушного человека пожала плечами. — По-моему, симпатичный мальчик…
— Симпатичный, красивый, — бросила Машка со злостью. — Неотразимый… ни в одной луже!
— Ну почему уж… — начала Стелла.
— Лужи скисают! — отрезала Маша.
И на этом интересном месте раздался звонок. Стелла сняла трубку… Лёгок на помине!
— Привет-привет! — сказала она, улыбаясь. И стала живописными знаками объяснять, что звонит он.
Лёня о чём-то спрашивал. В голосе слышалось не то нетерпение, не то ещё что-то из области волнений. Но Стелла не расслышала, про что он там ей распинается. Она продолжала усиленно жестикулировать, приманивая Машу поближе к трубке.
— Стелла! Ты почему молчишь, в конце концов?.. Ты продолжала политику с родителями?
Тут она забыла свою жестикуляцию:
— Я же тебе объяснила русским языком: всё прекращается! Хочешь звонить, придумай другую тему. Эта больше не работает.
— А я сам продолжил!
Она поняла своё полное бессилие перед этим человеком. Он разузнал её тайну и теперь пользовался. Но ведь оттого, что он узнал, тайна не стала его. Она по-прежнему Стеллина. А дяди Бенин сын не имеет никакого права… Ну, то есть, так должны поступать приличные люди.
А он, выходит, был неприличным? Или сумасшедшим?.. Вцепился, как бульдог. Она совершенно не знала, что теперь делать. Или что-то ещё можно переменить — уговорить, напустить на него Машку, самой напуститься?.. Но предчувствие непоправимого страха уже расползалось по душе.
