– Ну, многого я тебе обещать не смогу, следствие, сам знаешь, не в моей компетенции, – огорченно развел руками Тетрадзе.
– А я и не прошу, Ираклий, чтобы ты его из СИЗО выпустил, или надавил на его следователя. Ты просто прижми хвост этому Манткулову немного, так чтобы он больше собак на этого пацана не спускал, и этого будет более чем достаточно.
– Это сделаю, не вопрос.
– Тут у меня к тебе еще маленькое дельце… – немного понизил голос чиновник.
– Слушаю, дорогой!
– Есть у тебя в СИЗО еще один человек. Антон – знаешь такого?
– Это рэкетир Чельдиев, что ли, которого недавно взяли за вымогательство? – показал свою осведомленность Тетрадзе.
– Ну, во-первых, он не рэкетир вовсе, а уважаемый бизнесмен и меценат, которого несправедливо оклеветали, – живо возразил чиновник, – сам-то заявитель, который побежал жаловаться в шестой отдел, тоже ведь не ангел. За ним столько тянется, что по нему самому давно тюрьма плачет. Может, он просто счеты с Антоном таким образом сводит. Нехорошо это, на самом деле. Надо бы помочь хорошему человеку. Сам понимаешь, я в долгу не останусь…
Ираклий Шалвович даже крякнул от полноты чувств. Про Антона он слышал многое такого, за что того можно было бы смело законопатить в места не столь отдаленные лет эдак на пятнадцать-двадцать. Но, с другой стороны, может это все только слухи, распускаемые недоброжелателями, да и к тому же неплохо бы заручиться поддержкой горадминистрации в вопросе о строительстве бензоколонок, которыми занимается его старший сын…
– Ну, раз так, тогда я посмотрю, что тут можно будет сделать, – осторожно ответил он.
На следующий день Ираклий Шалвович без стука вошел в кабинет к Манткулову.
– Здорово, Руслан, – протянул он руку хозяину кабинета, лениво листавшему довольно потрепанный журнал с обнаженными красотками, недавно конфискованный им на утреннем обходе.
– Здравствуйте, Ираклий Шалвович, – кинув журнал в ящик стола, пулей подскочил со своего стула Манткулов и угодливо поинтересовался: – Как ваше драгоценное здоровье? Как жена, как дети?
– Нормально все, – не принял легкого тона Тетрадзе. – Лучше расскажи-ка ты мне, друг мой ситный, за что ты тут прессуешь подследственного Андреева. По какой причине он тут у тебя уже неделю сидит в карцере?
– Так этот Андреев тут такую кашу заварил, что я до сих пор не знаю, как ее расхлебывать, – развел руками Манткулов. – Он в камере устроил форменное побоище, избил и ранил заточкой трех заключенных.
