— Дайте кто-нибудь закурить, мать вашу за ногу! — Я повернулся лицом к стоящему в метре от меня бойцу и перевел учащенное дыхание. — Перерыв!..
Володя Борисович нацепил «Калашникова» на плечо, достал из помятой пачки две сигареты, быстро прикурил от пластмассовой зажигалки и протянул одну мне. Я курил так, словно перенес зверскую антиникотиновую пытку — глубоко, до боли в ребрах, втягивая в легкие горький дым дешевой украинской «Ватры».
— Где ты взял эту гадость?!
— Нормальные сигареты, — прохрипел в ответ Борисович, пожимая плечами. — Из дома прислали!..
— Ну ты даёшь… хохол! — Быстро утолив жажду, я выкинул бычок и осторожно выглянул из-за ствола толстой сосны.
Тихо. В горячке я даже не заметил, когда отзвучал последний выстрел. Слышались лишь треск сгорающего возле КПП «Урала» и приглушенные голоса находящихся на крыше гаража бойцов второй пятерки. Где-то там должен быть Саблин. Я не мог его видеть, так как нас разделяло пустующее здание, построенное, вероятно, еще при царе Горохе и до сих пор не нашедшее применения. «Золотой ручей» появился на секретных воинских картах пятнадцать лет назад, шесть лет назад — пропал, одновременно с передачей законсервированного объекта на попечение «конторы».
Неожиданно засигналила пристегнутая к поясу рация, и я узнал голос генерала Крамского. Начало заварушки застигло его в здании Центра, и генерал явно не горел желанием схватить в руки оружие и броситься на помощь взводу охраны.
— Бобров, ответьте! — настойчиво вызывал кагэбэшник. Когда я включил связь, уже слышались командирские нотки Крамского: — Немедленно жду вас в здании Центра! Слышите, майор?! Немедленно! Это приказ!!!
— Коз-з-ёл… — непроизвольно вырвалось у меня, когда вешал на плечо автомат и спрыгивал с крыши старого ржавого ЛиАЗа. Пока мчался к «Белому дому», связался по рации с командирами пятёрок и узнал о полученных еще тремя нашими ребятами серьёзных ранениях. Убитых не было, если не вспоминать о погибших ужасной смертью, буквально разорванных на куски четырех бойцах, находившихся на наблюдательных вышках во время выстрелов из «Мухи».
С момента обнаружения несущегося к воротам «Золотого ручья» «Урала» и до того, как я влетел в открытые настежь двери Экспериментального исследовательского центра, прошло всего-навсего семь с половиной минут…
* * *
Крамской, с белым от страха лицом, стоял возле электронного турникета и, когда в дверном проеме вдруг выросла моя фигура, вздрогнул от неожиданности. Окинув меня каким-то странным взглядом, генерал махнул рукой, чтобы я следовал за ним, а сам направился наверх, минуя болтающуюся из стороны в сторону хромированную вертушку. Я с удивлением отметил, что сложнейшая пропускная система отключена. Поднявшись по ступенькам на второй этаж, где за все время службы в «Золотом ручье» я никогда не был, мы оказались в узком коридоре, по обе стороны которого я насчитал шесть совершенно одинаковых дверей. Нетерпеливым размашистым жестом открыв одну из них, Крамской пропустил меня внутрь, вошел сам и, захлопнув, запер ее на замок.
