– Тогда нет.
– Вы? - обратился Беннет к Ферраби.
– Нет, сэр.
– Ну что ж, придется выяснить, что вы вообще умеете делать, - произнес Беннет, чуть помедлив. - Вы уже осмотрели корабль?
– Да.
– Да.
– Сколько на нем пожарных кранов?
– Четырнадцать, - тут же ответил Локкарт. Он и понятия не имел, сколько их а действительности, он был совершенно уверен, что Беннет и сам этого не знает.
– Неплохо, - сказал Беннет и повернулся к Ферраби, - Какая у нас пушка?
– Четырехдюймовка, - не сразу ответил Ферраби.
– Какая четырехдюймовка? - грубо спросил Беннет. - Однозарядная? Скорострельная?
– Четырехдюймовка… не знаю какая, - жалким голосом ответил Ферраби.
– Так узнайте! - рявкнул Беннет. - В следующий же раз спрошу. А теперь оба - в рубку, проверьте СК.
– Есть, сэр, - сказал Локкарт и повернулся, чтобы идти. Ферраби за ним.
– Честь! - напомнил Беннет. Они откозыряли. - Я здесь старпом, - заявил Беннет, - и не забывайте об этом!
– Забавный тип, - заметил Локкарт, когда они шли к рубке. - Чувствую, что нам придется жарко, как на пожаре, и, надеюсь, скорее поджарится этот кретин.
– Что такое СК? - спросил Ферраби упавшим голосом.
– Сигнальные книги, надо полагать.
– Что же он так не сказал?
– Пыль в глаза пускает. Ну и клоун…
С наступлением ночи на "Компас роуз" спустилась благодатная тишина. Грохот молотков затих, суматоха прекратилась, последний рабочий торопливо сбежал по трапу, спеша к ждущему на кольце ночному трамваю. Сторож, спрятавшись за натянутым на полубаке брезентом, проклинал холодный ветер, несущий черный угольный дым из топки прямо ему в глаза. Корабль мягко покачивало на мелких речных волнах; на палубу падали странные тени, то двигаясь, то вновь застывая на месте. Сторож, престарелый пенсионер, что-то пробурчал, почесался и задремал. Он уже отвоевался - теперь очередь других. Удачи им. Пусть не требуют чудес от всех. Чудеса - для молодых, а старикам - достойный отдых, крепкий сон. Этого нечего стыдиться. Но ему и на старости нет покоя: приходится зарабатывать на жизнь.
Старшина Тэллоу и старший механик Уоттс допивали пиво а баре на шумной Арджел-стрит. Они сидели здесь с восьми вечера, выпили по семь пинт пива на нос - и хоть бы хны: ни речь, ни устойчивость на ногах не пострадали. Вот только Тэллоу слегка потел, а глаза Уоттса налились кровью. Им нравился этот бар, и нигде не чувствовали они себя в своей тарелке так, как здесь. В баре было шумно. Тэллоу и Уоттс пили пиво и беседовали.
