- Эку гиль, душа, порешь! Заговорить... Ха-ха-ха! Колдун донской! Йа-ха-ха! Уморил, душа! Вовсе в прах уложил! Ха-ха-ха!
Он так заразительно смеялся, что и Платов, не выдержав, зафыркал.
- А коли не колдовать, то что ж нам взаправду с министром делать, а? Ты это скажи! Ах, он!.. Сам без оглядки бежит от Вильны... Меня с сорока пятью тысячами всероссийским спасителем произвел... И того ему мало! Теперь тебя отбирает. Ах, он!..
Багратион уже не сидел перед камином. Он бегал по гостиной так быстро, что фалды сюртука развевались около его колен, как флаги.
- Первое: не бывать тому! Эй, Олферьев! Адъютант вбежал.
- Садись, Алеша! Пиши, что говорить буду... "Атаману войска донского, господину генералу-от-кавалерии Платову. Поелику... Ввиду..." К черту, Алеша, и "поелику" и "ввиду"! Черкай их, пиши просто: "Предписываю вашему высокопревосходительству задержаться с войском донским при вверенной мне армии впредь до особого моего повеления!" Все! Выкуси, министр! Так! Слушай меня, атаман! Царь ни тебя, ни меня не любит. Слава наша не им подарена, - с бою взята. Такова наша слава, что не сладить с ней царю. Ты меня знаешь; сказал - свято. Берусь я соделать тебя Российской империи графом, ежели духом не упадешь, в пьянство не вдашься и с министром в стачку не влезешь. Верь! Будете графами - сам ты и сын твой Иван, а дочь Марфуша - графинюшкой. Только близ меня стой! Вместе и французам наложим, и министру поддадим... И тогда в благодарности царской я тебя с головы до ног выкупаю!
Платов кинулся к князю, чтобы обнять его. Из маленьких черных глаз атамана катились слезы. Пылкие слова без связи и последовательности срывались с губ.
- Не надо! Сперва дело сделаем! Тогда и спасибо скажешь! Теперь второе, Алеша! Пиши повеленье Раевскому: "Дабы предупредить находящиеся за Оршей французские войска выходом нашим на Смоленскую дорогу и занятием города Могилева, а также и для воспрепятствования движению их на Смоленск, чем ограждение центральных российских областей прямо достигается, повелеваю вам, господин генерал-лейтенант Раевский, со вверенным вам корпусом седьмым немедля предпринять диверсию по следующему плану. Имеете завтрашний день выступить к селу Дашковке, что от Могилева в двадцати верстах, а оттоль с частью корпуса вашего для усиленной рекогносцировки до самого города Могилева. Буде же окажется, что город французами занят, забрать язык и мне донести, в каком количестве французы тамо засели. Я сам с армией неотступно за вами спешу, и, при надобности, сикурс{26} полный вам обеспечен. С сим вместе атаману войска донского мною повелено отступать на Старый Быхов для сближения с вами. На случай неудачи наступления нашего у Нового Быхова мост наводится..." Но не предвижу я неудачи, а один лишь несомнительный успех. Пусть авангард Давустов уже в Могилеве. Что в нем? Тысчонок шесть... Много? Не выбьем, что ль? С богом! Прощай, душа атаман! Олферьев! На конь, друг, скачи сам к Раевскому с повелением! Живо!
