— Беллы — они слишком… кхм… земные, — сказала Альтея. — Если вы понимаете, о чем я.
Томасу только того и надо было. Он полжизни был женат на женщине не от мира сего. И теперь не отказался бы познакомиться с женщиной, к которой пристало немножко грязи.
Когда новый пастор явился с визитом, Летти хватило одного взгляда, чтобы понять: он уже попался к Шарлотте на крючок.
— За шашни со священником вы отправитесь прямиком в ад! — объявила домработница, угрожающе тряся пальцем перед носом у хозяйки.
— Он священник? — вспыхнула Шарлотта. — Вот же сукин сын!
Рывком отворив входную дверь, она смерила гостя гневным взглядом.
— Какого черта вам тут надо? — осведомилась женщина, загородив вход в дом.
— Шарлотта Белл, — произнес Томас, — я люблю вас.
Шарлотта рассмеялась ему в лицо.
— Вы не первый, кто так говорит, и уж наверняка не последний!
— Да, — промолвил он, шагнув ей навстречу, — но я буду последним, кому вы скажете эти слова.
Он так это произнес, что задел ее за живое.
Шарлотта захлопнула дверь с такой силой, что молоточек подпрыгнул и стукнул по пластине. Она прислонилась к двери изнутри, словно сдерживала натиск врага. Томас зажмурился и прижался лбом к двери с другой стороны. Так они и стояли, разделенные всего парой дюймов.
*
Однако все-таки случались минуты, когда Шарлотта Белл была ранима и уязвима, и Томас теперь знал об этом.
— В конце пути каждого из нас ожидает смерть, — сказал Томас, когда Альтея принесла весть о том, что Марта Мэдисон мирно, во сне, отошла в мир иной, и было ей девяносто два. — Оплакивать стоит лишь того, кто боится встречи с Создателем.
Альтея вернулась к своему письменному столу, закурила «Лаки страйк» и крепко задумалась.
Когда гроб Марты опускали в землю, до Томаса вдруг дошло, что он не единственный мужчина в Липерс-Форке. Шарлотта стояла у края могилы, а один из носильщиков пялился на нее так, будто только и мечтал завалить ее прямо здесь.
Произнеся над гробом положенное «аминь», Томас направился к носильщику.
— Преподобный Томас Джонс, — представился он, так встряхнув руку мужчины, кто тот аж покачнулся. — Скажи, ты заботишься о спасении собственной души, сынок?
Еле выдернув руку из цепких пальцев Джонса, носильщик ретировался. Бутоньерка в петлице подпрыгивала как бешеная.
— Я не хочу, чтобы вы встречались с другими мужчинами, — строго сказал Томас, провожая Шарлотту к машине.
— Прошу прощения, — сухо произнесла Шарлотта. — Неужели я ненароком дала вам повод думать, что для меня важны ваши желания?
