Миссис Микс стояла как истукан, а няня, выпучив глаза, крепко прижимала к груди библию.
— Все в порядке, Анджела? — наконец тихо спросила миссис Микс.
Вцепившись в бортик колыбели обеими руками, Анджела кивнула. Когда она наконец попыталась выпрямиться, ребенок сгреб в кулачок прядь ее волос и не отпускал.
— Подожди, не сейчас, — ласково прошептала Анджела, разжимая его пальчики.
Весть о том, что на войне застрелили кого-то из местных, Лидия услышала в магазине «Вулворт». Пока продавщица отмеряла для миссис Смит четыре ярда красно-белого льна на платье ко Дню независимости, сама миссис Смит обсуждала с миссис Мэдисон последние новости.
— Застрелили, — прошептала Лидия, будто пуля прошила ее собственное тело.
— Где это случилось? — спросила миссис Мэдисон.
— В Нормандии, — ответила миссис Смит.
— Кто он? — резко осведомилась Лидия.
— Паренек из Стрингтауна, — ответила она, удивившись, что Лидия Монтгомери снизошла до их разговора. — Бун Диксон.
Лидия рухнула на пол, словно марионетка, которой перерезали веревочки.
*
Все думали, что Лидия слегла в постель от анемии. Она и раньше-то отличалась фарфоровой бледностью. Но после того, как она перестала покидать свою комнату и безвылазно оставалась там целых четыре месяца, окружающие заподозрили, что дело хуже, чем кажется.
— Я с самого начала подозревал, что она не в порядке, — сказал Бен Харрингтон.
— Она всегда казалась слегка тронутой, — заметил шериф, крутя пальцем у виска.
— Слыхал, док подумывает кое-куда ее отправить, — сообщил Вилли, высовываясь в окошко раздачи, — в одну из тех специальных клиник в Бостоне.
— Ох, как подумаю, что бедный малыш останется без матери… — покачала головой Дот.
— Можно подумать, сейчас она у него есть, — пробормотал Бенн Харингтон, уткнувшись носом в чашку.
В доме Монтгомери воцарилась атмосфера, как на поминках. Никто не повышал голоса, и все старались ходить аккуратно, чтобы каблуки не стучали по деревянному полу. Шторы вечно были задернуты. В комнатах было до того темно и влажно, что в камине вырос мох, а миссис Микс то и дело находила висящих на карнизах летучих мышей или прилипших к оконным стеклам древесных лягушек. Дом превратился в могилу. Только его обитатели об этом еще не знали.
Каждый вечер док приносил Лидии свежий букет, пытаясь хоть немного ее порадовать. К ним из Бостона временно переехала мать Лидии, а из Нэшвиля прикатил психиатр и прописал пациентке снотворное. Но ничто не могло вывести Лидию из того тумана, в котором она блуждала.
