— Да, — признался Пол Оверт.
— Ну, тогда откажитесь.
— Отказаться от моей любви? — изумился Пол.
— Боже сохрани, от вашей цели.
— От моей цели?
— От той, о которой вы говорили с ней, от того, чтобы достичь совершенства.
— Она может стать помощницей… помощницей! — вскричал молодой человек.
— Да, на какой-нибудь год — конечно. А потом станет камнем на шее.
— Но ведь она же так стремится к завершенности, к настоящему творчеству — к тому, что дороже всего на свете и вам, и мне.
— «Вам и мне» — этого нельзя было выразить лучше, друг мой! У нее действительно есть эта страсть, но страсть к детям станет еще сильнее, да оно и понятно. Она будет настаивать на том, чтобы все сложилось как нельзя более благоприятно, удобно, полезно для них. Художнику до этого нет дела.
— Художнику… художнику! Что же он, по-вашему, не человек?
Сент-Джордж задумался.
— Иногда я действительно думаю, что так оно и есть. Вы знаете, как и я, что ему надлежит делать: сосредоточенность, совершенство, независимость вот за что он должен бороться с той минуты, когда он проникся уважением к своему делу. О мой юный друг, его отношение к женщинам, особенно когда он связал себя браком, во власти этого проклятого обстоятельства: в то время как у него есть только один критерий для всего сущего, у них таких критериев целых полсотни. Это и определяет их превосходство над нами, добавил Сент-Джордж, смеясь. — Представьте себе только художника, у которого было бы столько критериев. Сотворить свое произведение, создать его и вдохнуть в него божественное начало — вот единственное, о чем ему следует думать. «Удалось оно мне или нет?» — вот единственный вопрос, который он вправе себе задавать. И уж никак не спрашивать себя, «достаточно ли это хорошо для того, чтобы обеспечить жену и милых деток?» Ему не должно быть дела до вещей относительных, до заботы о милых детках!
— Выходит, что вы не признаете за ним права на человеческие чувства и привязанности?
— А разве у него нет чувства, нет привязанности, которая заключает в себе все остальное? К тому же пусть у него будут какие угодно чувства, лишь бы они не мешали ему сохранять свою самостоятельность. Он должен позволить себе быть бедным.
Пол Оверт неторопливо поднялся с дивана.
— Почему же в таком случае вы советовали мне познакомиться с ней ближе?
Сент-Джордж положил ему руку на плечо.
— Да потому, что она могла бы стать для вас горячо любимой женой! Да к тому же ведь я тогда еще не читал ваших книг.
