— О, не упоминайте ничего здесь о том, что написал я: в этом доме есть другой человек, он-то и есть наше настоящее! — когда он изрек этот короткий искренний протест, он верил, что она не увидит в его словах ни насмешливого самоуничижения, ни неблагодарности преуспевающего писателя, который пресытился похвалами.
— Вы говорите о мистере Сент-Джордже? Не правда ли, он обаятелен?
Пол Оверт взглянул на нее в эту минуту: глаза ее загорелись каким-то лучезарным светом.
— Увы, я с ним не знаком, я могу восхищаться им только на расстоянии.
— Ну, так вам надо с ним познакомиться, ему так хочется побеседовать с вами, — продолжала мисс Фэнкорт, у которой, очевидно, была привычка говорить людям то, что, как она сама же стремительно решала, может доставить им удовольствие. Оверт догадался, что расчет этот основывался на том, что, в ее глазах, отношения между людьми складывались просто.
— Мне бы и в голову не пришло, что он что-нибудь обо мне знает.
— Знает, все знает. А если бы вдруг оказалось, что нет, то я бы ему о вас все рассказала.
— Рассказали обо мне все?
— Вы говорите совсем как герои вашей книги! — воскликнула девушка.
— Выходит, что они все говорят одинаково.
— Но ведь писать так трудно. Судя по рассказам мистера Сент-Джорджа, на это уходит столько сил. Я ведь и сама тоже пыталась и убеждена, что это действительно так. Я пыталась написать роман.
— Мистеру Сент-Джорджу не следовало бы вас так разочаровывать, — сказал Пол Оверт.
— Вы разочаровываете меня гораздо больше тем, что говорите это с таким лицом.
— Но, в конце-то концов, зачем это нужно, непременно становиться писателем? — продолжал молодой человек. — Это такая жалкая, такая жалкая доля!
— Я вас совсем не понимаю, — сказала Мэриан Фэнкорт, и лицо ее сделалось серьезным.
— Ну если, скажем, сравнить его с человеком дела, с тем, который испытал на себе все то, о чем мы только пишем.
— Но что же такое искусство, если не жизнь — вы сами понимаете, что я говорю о настоящем искусстве? — спросила девушка. — Мне думается, что это-то и есть настоящая жизнь: все остальное так нелепо!
Пол Оверт рассмеялся.
— Это ведь так интересно встречать столько знаменитых людей, — продолжала она.
— Думается, что да; но ведь для вас же это не ново.
— Как не ново, я никогда никого не видела, я ведь всю жизнь прожила в Азии.
— Что же, мало разве в Азии примечательных людей? Разве вы не управляли в Индии провинциями, и не было у вас там разве пленных раджей и данников-принцев, прикованных к вашей колеснице?
