Ей нравился мистер Одли. Он ей даже слишком нравился, если говорить честно, но она не позволит вдове за завтраком вручить ему неотъемлемое право Томаса.
— Мисс Эверсли… — огрызнулась вдова, явно давая горячий отпор.
— Я согласен с мисс Эверсли, — спокойно вставил мистер Одли. — Мы должны подождать герцога.
Но вдова никогда никого не ждала. И ее выражение с одной стороны было грозным, а с другой — вызывающим, когда она сказала:
— Мы должны поехать в Ирландию. Завтра, если мы сможем так быстро собраться.
Обычно, слыша неприятные новости, Джек улыбался. Конечно, приятные новости он также встречал с улыбкой, но сделать это мог любой. Настоящий же его талант заключался в том, чтобы изогнуть губы в улыбке тогда, когда, скажем, требовалось вычистить ночной горшок или рискнуть жизнью, крадясь по позициям врага, чтобы определить его численность.
Он вообще умел управлять эмоциями. Будь то уборка экскрементов или передвижение безоружным среди французов, он всегда реагировал бесстрастным саркастическим замечанием и ленивой улыбкой.
Это не было чем–то таким, что он должен был в себе воспитывать. В самом деле, акушерка, которая помогла ему прийти в этот мир, поклялась своей жизнью, что он был единственным ребенком, которого она когда–либо видела, кто появился из утробы матери улыбаясь.
Он не любил конфликтов. Он, который выбрал себе в профессии — сначала службу в армии, затем поприще благородного разбойника — всегда находил в этом некий интерес. Целиться в безымянного лягушатника или снимать ожерелье с шеи раскормленной аристократки — для него это не было конфликтом.
Конфликтом для Джека являлось то, что затрагивало лично его самого. Это предательство любимой или оскорбление, нанесенное другом. Это два брата, соперничающие за одобрение их отца. Это быть бедным родственником, что обязывает тебя проглатывать свою гордость и приводит к насмешкам, заставляет повышать голос, вынуждает мучиться вопросом, не оскорбил ли он кого.
Или разочаровал кого–то.
Он понял, почти со стопроцентной гарантией, что усмешка и веселое замечание могут разрядить почти любую ситуацию. Или сменить любую тему. Что означало, что он очень редко говорил о делах, которые обсуждать не хотел.
Тем не менее, на этот раз, столкнувшись с герцогиней и ее непредсказуемостью (хотя, на самом деле, он должен был ожидать этого) все, что он мог сделать в ответ на ее заявление, это уставиться на нее и произнести:
— Прошу прощения?
