Кропоткин не согласился стать профессиональным ученым — на подъеме своих творческих сил, после крупнейших открытий в географии, в тот момент, когда начал разрабатывать новое направление, которое прославит его имя в науке: учение о ледниковом периоде. Пожалуй, никто в мире в подобной ситуации, с такими возможностями и талантами не отказывался (или не отказался бы) от предложения посвятить себя научным исследованиям. Причину своего отказа он объяснил сам:
«Но какое право я имел на все эти высшие радости, когда вокруг меня гнетущая нищета и мучительная борьба за черствый кусок хлеба? Когда все, истраченное мною, чтобы жить в мире высоких душевных движений, неизбежно должно быть вырвано из рта сеющих пшеницу для других и не имеющих достаточно черствого хлеба для собственных детей? У кого-нибудь кусок должен быть вырван изо рта, потому что совокупная производительность людей еще так низка…
Массы хотят знать. Они хотят учиться; они могут учиться… Они готовы расширить свое знание, только дайте его им, только предоставьте им средства завоевать себе досуг.
Вот в каком направлении мне и следует работать, и вот те люди, для которых я должен работать. Все эти звонкие слова насчет прогресса произносимы в то время, когда сами делатели прогресса держатся в сторонке от народа, все эти громкие фразы — одни софизмы. Их придумали, чтобы отделаться от разъедающего противоречия…
И я послал мой отказ Географическому обществу».
Он побывал в Западной Европе для того, чтобы познакомиться с революционными идеями «из первых рук». Изучал опыт борьбы трудящихся за свои права. Его мысль, отточенная научными исследованиями, стремится к логичным выводам: «Парижская Коммуна — страшный пример социального взрыва без достаточно определенных идеалов… Вопрос не в том, как избежать революции ее не избегнуть, — а в том, как достичь наибольших результатов при наименьших размерах гражданской войны, то есть с наименьшим числом жертв и по возможности не увеличивая взаимной ненависти». Он пришел к мнению, что коммунизм возможен в двух вариантах: государственный, военно-деспотический и анархический, основанный на свободных ассоциациях, товариществах, профессиональных объединениях трудящихся. Петр Кропоткин выбрал безвластие.
После неудавшегося покушения Каракозова на Александра II и провала тайного террористического общества «Народная расправа», основанного иваново-вознесенским мещанином С. Г. Нечаевым, в русском просвещенном обществе были популярны настроения, которые выразил Ф. М. Достоевский: «Все понятия нравственные и цели русских — выше европейского мира. У нас больше непосредственной и благородной веры в добро, как в христианство, а не в буржуазное разрешение задачи о комфорте. Всему миру готовится великое обновление через русскую мысль (которая плотно спаяна с православием…), и это свершится в какое-нибудь столетие — вот моя страстная вера».
