— А от тетки так и нет ничего? — несмело спросила Люба.
Заведующая поднялась, подошла к окну.
— Я и не жду. Хоть посылаю письма во все города, на розыск. Нет, больше не жду… Теперь здесь, в доме этом, вся моя жизнь, здесь для меня и фронт, и тыл, и семья, и все прочее…
Она вдруг распахнула окно, крикнула:
— Степан Степаныч! Кладовку проветрили, вымыли! Как с помидорами!
— Завтра закладывать! — ответил мужской голос.
Утром убирали с кустов помидоры. Работали Сима, Люба, сама Елена Никитична и огородник Степан Степанович. Несколько ребят из старшей группы помогали, укладывали помидоры в корзины.
Степан Степанович ползал между грядками, срывал помидоры и укладывал их на разостланную тряпку. Тряпку эту он волочил за собой по борозде, от куста к кусту. Люба не сразу поняла, что у огородника нет обеих ног. Зато руки — огромные, сильные, все время в движении. Широкие черные ладони рылись в земле, ошаривая свеклины, они же выдергивали морковь, срубали толстый капустный комель. С помощью рук, рывками, Степан Степанович передвигался по земле, только медали позвякивали на заношенном пиджаке.
— Гляди, начальство! — орал огородник и протягивал на ладони огромную помидорину, янтарную, с румяным бочком.
— Да-а! Чудо из чудес! — Елена Никитична дивилась, брала помидор, осматривала со всех сторон, — Хоть на выставку посылай. Грамм триста, наверное, потянет. Просто чародей вы у нас, Степан Степанович!
— Триста пятьдесят, не меньше, — поправлял огородник.
Красное, давно не бритое лицо его улыбалось.
Степан Степанович — житель соседней деревни. Когда вернулся, искалеченный, с войны, сам пришел к заведующей и предложил наладить подсобное хозяйство. Для детского дома Степан Степанович был настоящей находкой. Он обладал даром — выращивать овощи. Правда, и труда вкладывалось в огромное дело немало. Когда требовалась прополка или подкормка, Степан Степанович гнал на работу весь персонал, вплоть до медсестры, и сам не уходил с огорода от зари до зари. Он был просто беспощаден.
— Ах, вы, так вашу… Дачники, черти, ручки бережете! А ну, бери навозную жижу, поливай! Куды льешь, куды льешь?! Сожги мне корни, только сожги! Я вас, так вашу… Да не жалей рук, размешивай, мни землю-то, мни ее! Пухом чтобы!
Доставалось даже самой Елене Никитичне.
— А-а! Начальство! Это тебе не на стуле сидеть! Бери лейку! Что? Некогда? А жрать что будете? Жрать, говорю, будете что?..
И Степана Степановича берегли. Когда ему нужно было съездить домой, всегда запрягали лошадь, а в телегу подкладывали набитый сеном тюфяк. А домой он ездил чуть не каждый день, дома семья.
