— Ну-ка! Встаньте, как положено стоять рабыням! Что?! Не знаете! Тиса, покажи этим сучкам, что значит «стоять»!
Гречанка поставила поднос на пол и встала чуть левее сестер. Отученным движением девушка широко расставила ноги, чуть приподнявшись на носках, заложила руки за голову, скрестив пальцы на затылке, и максимально развела плечи.
— Ну! Поняли! Становитесь!!
Однако никакая сила не могла заставить Эмили и Элен встать, как стояла Тиса. Девушки сжались еще больше и умоляюще смотрели на капитана. Минуту тот выжидал. Затем встал из кресла, и, сжимая в руке плеть, подошел к сестрам. Тихим, задушенным от ярости голосом он поинтересовался:
— Вы что, сучки! Не слышали, ЧТО вам приказали?!!!
С этими словами Бингс с силой хлестнул плетью по ближайшей к нему из сестер. По воле неба ближе к Бингсу стояла Элен. Витая, выделанная кожа с легким чмоком опоясала ее ягодицы, и Элен показалось, что к ее заду приложили раскаленную полосу железа. В глазах вспыхнули и тут же погасли яркие огни. От жгучей боли девушка сильно прогнулась назад, издав при этом пронзительный крик.
Ударить второй раз Бингс не успел. Эмили с плачем кинулась на колени перед пиратом:
— Не надо! Прошу вас, сэр! Мы будем послушными! Не надо, умоляю вас!!
— Кгхм! Ну ладно, я жду!
Эмили, вскочив на ноги, тут же приняла позу Тисы. Кусая губы, чтобы не разреветься, она молча терпела, пока Бингс мял ее груди, оттягивал соски, лазил пальцами в рот. Слезы полились из ее зажмуренных глаз, когда чужие пальцы грубо проникли в ее сокровенное место, проверяя ее девственность. Довольно хмыкнув, пират повернулся к Элен:
— А ты еще не встала, как положено?! Что? Мало? Добавить?
Всхлипывая, та встала в требуемую позу. Тщательно ощупав вторую сестру, Бингс вернулся в кресло. Все три девушки стояли не шелохнувшись.
— Тиса, вина! А вы сучки, можете одеться! — и, дождавшись пока сестры, путаясь, наденут свои сорочки, — Тиса, свяжи их, а вы руки назад!
Грациозно ступая по ковру, гречанка подошла к сестрам и крепко связала им запястья пеньковой веревкой.
— Какая тебе больше нравится?
— Не знаю, хозяин. Черненькая вроде ничего, только зажата больно.
— А беленькая?
— Беленькая совсем еще ребенок! Хотя сисечки симпатичные.
— Да! Сиськи у них хорошие! Голубая кровь! Ха! Ха! Ха! Ладно, развлекись с черненькой, заставь ее кончить. Хочу посмотреть, горячая ли она шлюшка!
Гречанка повернулась к Эмили:
— Ну, признавайся ты ласкала когда-нибудь себя? Или может тебя ласкали твои служанки? Я слышала, индуски очень искусны в любовных утехах.
