— Быстрей, сучка, — и жалящий удар по ягодицам. — Еще быстрей!!
Подковы глухо стучали по утоптанной земле. Катить двуколку было очень тяжело. Пот заливал глаза, в груди клокотало и хрипело. Ко всему этому прибавлялся мелодичный звон колокольчиков. Раз за разом спину или попку обжигали удары хлыста. Однако Эмили, памятуя о возможном суровом наказании, продолжала ускорять свой бег, не забывая как можно выше подбрасывать колени.
После третьего круга девушка почувствовала, что силы ее на исходе. Плечи онемели, и она почти не чувствовала пальцев. Все тело рабыни покрывал едкий пот, смешанный с пылью. Подбородок, шея и верхняя часть груди были залиты её слюной. Ноги стали ватными, и Эмили с ужасом поняла, что сейчас рухнет без чувств. И тут последовал рывок поводьев и команда Юсуфа:
— Тпру! Стой кобыла, приехали!
Выскочив из коляски, Юсуф подошел к тяжело дышащей рабыне.
— А она ничего! Фатима, скажешь Рамзану, пусть потренирует ее! Через неделю Зейнаб приезжает от дяди, а она, сама знаешь, любит покататься.
— Все сделаю, господин.
— Ладно, помойте суку и в стойло, — довольный Юсуф отправился во дворец.
Когда Фатима вытащила руки Эмили из петель, та со стоном рухнула на колени. Подхватив почти бесчувственную девушку под руки, Фатима и Жасмин потащили ее в конюшню, где, освободив от упряжи и туфель, поместили ее в ванну. Затем Эмили насухо вытерли большим махровым полотенцем и накормили. Горячая ванна и питательная еда помогли Эмили немного прийти в себя. Однако долго нежиться ей не дали. Руки крепко связали за спиной, а на шею накинули веревочную петлю. Затем в рот вставили деревянные удила и отвели ее в стойло. Фатима привязала веревку к столбу так, что Эмили пришлось стать на колени. Подняться она не могла. Ласково потрепав девушку по голове, смотрительница гарема удалилась в сопровождении Жасмин.
Элен стояла в кромешной тьме. Стояла уже сутки. Сказать, что она замерзла, значит не сказать ничего. Могильный мрак карцера окутывал ее тело, пробираясь в самые интимные места. Несчастная девушка еле стояла, слегка повиснув на собственных сосках. Это была дьявольская пытка. Малейшее движение причиняло острую боль, но ноги почти отказывались служить, и время от времени колени подгибались. Тогда раздавался мучительный стон несчастной рабыни.
"Господи, как больно, как холодно… М-м-м-м… Господи, хоть бы он пришел. Все ему сделаю. Пусть плетью бьет, только освободит отсюда… Госпо… Стоп. По-моему идет."
