— Значит, ты не уважаешь обычай? — сделал глубокомысленный вывод Мартин.
Я решила подойти к этому щекотливому делу с другой стороны.
— Это не модно, Мартин, — сказала я, сокрушённо улыбаясь. — Русские тоже следуют моде.
Видно моё замечание таило в себе слишком глубокий смысл, потому что датчанин долго вертел головой, пытаясь сосредоточиться, и внезапно потянулся ко мне, видимо, решив всё-таки соблюсти древний обычай. Я инстинктивно отшатнулась, а он, потеряв равновесие и не найдя во мне опору, едва не упал, но вовремя наскочил на стенку, что отвлекло его от навязчивой идеи.
— Пройдите в комнату, Мартин, — ласково предложила я, надеясь, что, сев в кресло или на диван, он утихомирится.
— Вы на машине или на поезде? — спросила я, с ужасом думая, что в таком состоянии он за рулём опасен.
— На тачке, — с пьяной убедительностью ответил он, демонстрируя знание жаргонного словечка.
Передо мной вплотную встала проблема его выдворения из дома. Отправить его на машине было бы безрассудно, а оставлять здесь на ночь невозможно.
Плюхнувшись в кресло, Мартин долго глядел на меня, изучая все видимые особенности моей фигуры, так что мысленно я уже предвкушала, как приятно было бы садануть его посильнее по бессмысленной физиономии.
— А Ирина не придёт ночевать домой, — провыл он и с надрывом рявкнул. — На супружеское ложе!
Высокопарный слог тоже не был чужд датчанину.
— Обслуживает клиентов на дому, — куражился Мартин.
К этому он присовокупил такое словцо, что я вздрогнула, не предвидя возможности его произнесения при мне и не ожидая услышать его в адрес Иры.
— Что? Не знали? Все вы одним миром мазаны.
— Вы много выпили, Мартин, — обуздывая себя, мягко проговорила я. — Вам лучше лечь и выспаться.
— И ты со мной, — заявил Мартин, резко вставая и грубо хватая меня за руку.
Вот тут-то я и не сдержалась. Бывает иногда, что от избытка чувств совершаешь самые непроизвольные движения. После одного из таких движений Мартин очутился на полу, а последующие непроизвольные движения помогли ему доползти до выхода. Погода была безупречно тёплая, так что простуда ему не грозила, а я, честно говоря, волновалась по этому поводу и специально постояла на улице, проверяя, точно ли в воздухе не ощущается прохлада и сырость. Пьяному чужой заботы не почувствовать, у меня на этот счёт иллюзий не было, так что брань, которая долго не стихала в саду, не вызывала во мне обиды и навевала лишь меланхолию. Правда, я долго не могла уснуть, а грязные намёки на поведение Иры заставляли задумываться об уже замеченных мной странностях графика её работы.
