– Ну, получил ты, буржуйская морда? Может, хватит болтать чушь всякую?!
– Его нужно в ЧК отдать для допроса! – предложил один в тельняшке с маузером.
Ко мне подошел интеллигентного вида товарищ с взъерошенными волосами.
Как мне показалось, я видел его в другом вагоне. Почему-то мне тогда подумалось, что его прическу можно назвать примерно так: «Вихри враждебные веют над нами!»
– Что случилось, товарищи? – спросил он озабоченно глядя на меня, вытирающего выступившую на лице кровь платком. – Почему драка?
– Вихри враждебные веют над нами! – ответил я, вздыхая.
– Смотрите, он еще над нами смеется! – заорал низенький в сапогах, махая кулаками и желая подойти ко мне поближе.
– Сейчас я ему ка-ак дам снова! – грозился высокий в лаптях, поднимая правый кулак.
Но интеллигентного вида товарищ остановил его, давая понять, что теперь он будет решать, что со мной делать.
– Но, Яков Самуилович, – зароптал высокий в лаптях, отходя на шаг назад, – ведь это контра самая что ни на есть подлая, контра!..
– Хорошо, я сам разберусь с этой контрой, – как можно спокойнее ответил Яков Самуилович, смотря только на меня весьма внимательно.
Примерно так же смотрят в микроскоп, разглядывая какое-либо насекомое или тварь всякую мелкую: чего там кто-то ползает?
Я стоял молча, не зная, что делать, так как двое в кожаных фуражках продолжали удерживать меня за локти, не пуская идти дальше. Вокруг стояла толпа зевак с красными флагами.
– И что мы можем сказать в свое оправдание? – спросил меня Яков Самуилович.
– Кто это мы? – не понял я.
– Вы что можете сказать в свое оправдание? – повторил спокойно свой вопрос Яков Самуилович.
Я молчал, решив, что лучше молчать, чем что-то говорить, им отвечать, а потом получать после ответов по морде.
Возникла продолжительная пауза.
– И почему вы молчите? Откуда прибыли?
– Из Санкт-Вауенска, – ответил крайне неохотно я, желая ни на кого не смотреть.
Кровь я стер, грязный платок запихал в карман.
«Больше ничего не скажу, – подумал я, вздыхая и думая, что лучше было сидеть в том общем вагоне с двумя собутыльниками. – И как мне отсюда выбраться?»
– Он врет, говорит, что из Санкт-Петербурга явился! – закричал низенький в сапогах. – А какие у него ботинки, нужно экспроприировать их!
Я молчал, стараясь вырваться из рук двоих в кожаных фуражках.
– Есть город Петроград, – произнес медленно Яков Самуилович, – понятно?
Я молчал.
– Товарищ не желает с нами более говорить, – продолжал Яков Самуилович, – это его право, конечно, но мы – революционеры, а не звери какие-то, как он может подумать о нас… У нас должно быть холодное сердце, цепкие руки, чистые и острые зубы, железный череп!
