— А что в крипте?
— Склеп. По крайней мере я так думаю, — ответил Дринкуотер.
— Уже нет, — сказала Хизер. — Мои знакомые ходят сюда заниматься альтернативной йогой, а еще здесь проходят курсы детского массажа для новорожденных.
Фостер обернулся и пристально посмотрел на нее. Обычно за этим следовала колкость в ее адрес. Но после посещения места преступления он чувствовал себя опустошенным.
Три большие вороны с карканьем играли в воздухе, кружась и задевая друг друга крыльями. Их угольно-черные перья выделялись на фоне водянисто-серого неба. Найджел Барнс, в черном фланелевом пальто, застегнутом на все пуговицы, с замотанной шерстяным шарфом шеей и свисавшей с плеча потертой коричневой сумкой, которую он держал спереди, и она касалась его правого бедра, наблюдал за воронами сквозь очки в черной роговой оправе и удивлялся, как несколько ворон могут поднять такой шум. Он думал, что их будет гораздо больше.
Найджел перевел взгляд с каркающих ворон на небо. Казалось, солнце пытается пробиться сквозь завесу облаков, окрашивая их в светло-алюминиевые краски. Но пока этого не случилось, Найджел бездействовал, и маленькое зеркальце для бритья лежало в его сумке невостребованным. Он вздохнул и опустил голову.
Найджел посмотрел на могильные плиты. Сколько несбывшихся надежд и мечтаний погребено в земле? Сотни. Тысячи. Слева от него тянулись в три ряда грандиозные, аляповатые мавзолеи, символы викторианской одержимости смертью и скорбью, мрачные памятники умершим и ныне забытым. Здесь великие жители Лондона девятнадцатого века нашли свое последнее пристанище, многие из них были похоронены в склепах, а не в земле. Найджел видел вдалеке готические очертания англиканской церкви, с катакомбами под ней. Он спускался туда однажды, и каждая тревожная секунда доставляла ему удовольствие, особенно когда экскурсовод по секрету сообщил, что иногда бальзамирующие вещества не могут справиться со своей задачей, и тогда погребенные тела взрываются, а отходящий газ, возникший в результате разложения, воспламеняется. Экскурсионная группа одновременно вздрогнула и рассмеялась.
Кладбище Кенсал-Грин являлось одним из любимых мест Найджела, с ним соперничало только кладбище Хайгейт с его жутким великолепием. «В викторианскую эпоху знали, как оформить смерть, — подумал он. — Не то, что мы. Теперь мы сжигаем трупы, а потом едва ли можем найти достойное применение пеплу. Через пятьдесят или сто лет у специалистов по генеалогии просто не останется могил, чтобы изучать следующие поколения, не будет эпитафий, которые они смогут разыскивать и расшифровывать, как и не останется писем, какие можно читать и изучать. И все благодаря электронной почте. Теперь нет ничего постоянного, все живут сегодняшним днем».
