– Вот это я вчера нажрался, – широко улыбаясь, проговорил он, стремительно превращаясь в уже хорошо знакомого Свете пьяного Ряничева.
Пару раз зачем-то присев, депутат упал на жирную задницу.
– Хватит... зарядки... – пробормотал он, подползая на карачках к постели.
Света уже налила ему еще одну рюмку водки. Депутат вскарабкался с ногами на постель, утвердился рядом со Светой и одним махом засадил в себя содержимое рюмки, а когда поднял глаза на лицо Светы вдруг замер. Потом молча поднялся и, подчиняясь голубому свету, льющемуся из глаз девушки, подошел к стоящему на журнальном столике телефону.
– Помнишь, милый, что ты мне обещал вчера? – промурлыкала Света.
Ряничев механически кивнул и набрал номер.
«Получилось! – думала Света, наблюдая за тем, как депутат государственной Думы Ряничев просит соединить его с менеджером швейцарского банка с тем, чтобы перевести деньги, находящиеся на собственном счете на счет, номер которого вчера надиктовала ему Света, – получилось!»
* * *
К счастью – или к сожалению – друг Васика Пункер оказался дома. И дома он был не один – это уж точно к сожалению – кроме самого Пункера – вдребезги пьяного, полураздетого, с изрядно повыщипанным зеленым ирокезом, в квартире находились несколько парней, одетых причудливо и вычурно, словно на маскарад, четыре нетрезвых девушки, две из которых почему-то были завернуты в простыни, третья была абсолютно голая и абсолютно пьяная, а четвертая – одетая в строгое вечернее платье, но тоже – ужасно под мухой. К тому же на софе спал громадных размеров православный священник – я его узнала, это был тот самый отец Никодим, который присутствовал на холостяцкой вечеринке, устроенной Васиком по случаю будущей свадьбы.
Просто непонятно, как такая уйма народа помещалась в относительно небольшой – трехкомнатной – квартире Пункера, но, тем не менее, каждому там нашлось свое место и атмосферу, там царившую, можно было охарактеризовать как этакий вялый дебош – словно отдых после ужасающей пьянки и разминка перед грядущей безобразной вакханалией – молодые люди, исключая самого Пункера и спящего священника, играли в бутылочку с тремя нетрезвыми девушками, а четвертая – та, что была одета в строгое вечернее платье – сидела, пошатываясь на стуле, за загаженным столом, курила длинную сигарету и бормотала себе под нос, вскидывая покрасневшие, полузаплывшие глаза на монотонно бубнивший в углу телевизор с нестандартно широким экраном:
