– Лирика после, – отрезала я и снова повернулась к отцу Никодиму. – Квартиру сможешь определить?
– Следы черта горят пламенем преисподней, – глухо ответил тот, – я не могу ошибаться. Я приведу тебя к эмиссару повелителя тьмы.
– Пойдем, – сказала я, выходя из машины.
– А я? – спросил Васик, намереваясь выбраться наружу вслед за отцом Никодимом.
– А вы с Дашей останетесь в машине, – твердо выговорила я, – и подождете нас тут.
Отец Никодим уже стоял возле машины, приплясывая на снегу от мороза.
– Почему ты нас не берешь с собой? – не глядя на меня, спросила Даша.
– Потому что это опасно, – ответила я, – вполне вероятно, что нас ждут там. То есть – меня ждут там. Отец Никодим говорит, что следы исчадия ада... Светы – ему отчетливо видны. Я теперь уверена, что и я смогла бы отыскать ее следы через астральное измерение, но... времени у нас не так уж много и под рукой есть отец Никодим, которого можно использовать, пока из мозгов у него не выветрился алкоголь и пробудившийся здравый смысл не вытеснил из подсознания мою установку на поиск Светы.
– Хорошо, – сказала Даша, – идите, а то ему на снегу босиком, я думаю, не очень жарко... И все-таки, почему я помню этот дом? И этот двор? Когда я была здесь.
Мы с отцом Никодимом направились к подъезду, но пройдя всего несколько шагов я остановилась и повернулась к Даше.
– Сидите в машине, – снова сказала я, – и ни при каких условиях не ходите за мной. Ясно?
– Ясно, – ответил за себя и за Дашу Васик, – яснее ясного. Чего тут непонятного?
* * *
Какая-то случайная старушка, встреченная нами на лестничной клетке, увидев полуголого отца Никодима, испуганно икнула и перекрестилась.
– Так, дочь моя, так, – чинно прогудел священник, останавливаясь перед попятившейся старушкой, – крестное знамение великую силу имеет. Постой-ка... Я тебя знаю. Ты каждый день в мою церковь ходишь. А вот в прошлое воскресение тебя не было... Пошто светлые праздники пропускаешь?
– Батюшка! – прозрела старушка. – И я тебя признала... Болела я тогда, вот и не была... А ты... Почему ты в таком виде и с такой...
Старушка неприязненно покосилась на меня.
– Во грех ударился, батюшка? – осведомилась старушка. – Голый бегаешь по городу со срамными девицами?
– Почему это я срамная? – обиделась я, несмотря на то, что мне не до того совсем было.
Не почтив меня ответом, старушка, сокрушенно помотала закутанной в пуховый платочек головой.
– Дело важное у нас, болезная, – пояснил священник, немного сконфузившись, – ловим беса, православных смущающего. А мое одеяние я страждущему отдал.
