Нина Николаевна Рыжова мучительно поморщилась и, сглотнув горькую слюну, со скрежетом повернула ключ в замке. Дверь отворилась, словно открылся рот страдающего нехорошей болезнью старого человека, и Нина шагнула в прихожую.
Минуту она стояла в полной темноте, беспомощная перед обволакивающей ее густой атмосферой гнилой сырости, и, наконец, набравшись решимости, закрыла за собой дверь и включила свет.
Стараясь не задевать стены, с безобразно отстающими обоями, напоминающими пораженную проказой человеческую кожу, она разделась и быстро прошла в свою комнату.
В сумерках маленькой комнатки с никогда не поднимающимися шторами – в углу – что-то белело.
Щелкнув выключателем, Нина присела на краешек старого ободранного дивана с продавленным почти до самого пола брюхом.
Он бросила взгляд на рассыпанный на столе букет белых хризантем и горько усмехнулась.
«Как его зовут? – подумала она вдруг. – Василий?.. Вася?.. Он себя как-то по-другому называл... Василек. Нет, кажется... Но что-то похожее, что-то такое же – уменьшительно-ласкательное... Ага, Васик! Васиком он себя называл. Васик»...
У нее даже получилось улыбнуться.
Нина впилась глазами в белоснежный букет на столе, словно пытаясь удержаться на краю необъятной и мрачной бездны отчаянья, в которую ее тянул неудержимо тяжкий груз привычных безысходных мыслей.
«Славный мальчик, – шепотом проговорила она, мучительно морщась от родившегося за тонкой стеной шороха, – славный, милый мальчик. Он ведь ничего – совсем ничего – обо мне не знает, и тем не менее – влюбился по уши. Нахожу почти каждый день под дверью квартиры цветы, ласковые слова по телефону, нечаянные встречи и свидания, на которые я не прихожу и вряд ли приду когда-нибудь. И глаза у него никогда не улыбаются, хотя ему здорово удается смешить меня»...
Скрипнула, открываясь, в соседней комнате дверь, и Нина крепко зажмурила глаза.
«Я знаю, что он очень хороший человек этот Васик, – быстро-быстро зашептала она, почти беззвучно шелестя побледневшими губами, – наверное, его любовь ко мне – это последнее... хорошее... что еще могло случиться в моей жизни. Но ведь и это скоро закончится, как заканчивается все... И как только он узнает про то, что... Он непременно придет в ужас»...
Неровные шаркающие шаги приближались к двери в комнату Нины. Она снова широко распахнула глаза и едва удержалась от того, чтобы вскочить с дивана, схватить со стола цветы и прижать их к груди – приближающееся шарканье, ставшее много слышней, удержало ее.
