– Не лапай обои-то... – квакнула вслед Нине старуха, – чего их лапать? И ногами не шаркай... Весь паркет мне истоптали сволочи, бесстыдники...
Нина вдруг подумала о том, что она никогда не разговаривала со старухой, кроме, конечно, тех моментов, когда дежурной фразой сообщала, что идет к дяде Моне. У старухи не было никаких оснований, чтобы ругаться на Нину, и Нина только сейчас поняла, что старухина ругань вовсе не является выражением эмоций, а служит, скорее, продолжением комплекса естественного каждодневного поведения старухи – все равно как вполголоса напевать, стоя над плитой и следя, чтобы кипящий суп не залил газовую горелку.
Когда последняя мысль, закружившись, словно освобожденная от гнета пружина, теряя очертания, улетела в небытие, Нина вздрогнула, поняв, что все еще находиться в темной прихожей, а ее правая рука уперлась в шершавую деревянную поверхность двери.
Нина медленно сомкнула ладонь в кулак и негромко постучала. Ответа на свой стук она дожидаться не стала, потому что никакого ответа не должно было быть. Нина легонько толкнула дверь и шагнула за порог – и оказалась в тесной комнатке, заваленной самым невообразимым хламом и освещенной тусклой пыльной лампочкой под самым потолком.
Нина остановилась.
– Дядя Моня... – шепотом позвала она.
Тени он нагроможденного в комнате хлама высились по стенам, словно призрачные безмолвные чудовища. Нина осторожно огляделась и позвала снова:
– Дядя Моня...
Качнулось одно из призрачных чудовищ, и откуда-то сбоку – как раз из-за поставленного стоймя журнального столика, у которого уцелели только две ножки – появился низенький старичок. Невесомые бесцветные волосы на висках старичка стояли дыбом, обрамляя обширную серую лысину – волосы едва заметно шевелились при каждом движении старичка, словно тончайшие щупальца омерзительного насекомого.
Нина вздрогнула, но тотчас взяла себя в руки.
– Дядя Моня, – сказала она, – это я.
Старичок улыбнулся и кивнул. Волосы его вздыбились кверху, отчего тень на стене от его головы стала похожа на погружающегося глубоко под воду осьминога. Нина поморщилась и отвела взгляд от стены.
– Я вижу, – проговорил старик, – что это ты... Надеюсь, в этот раз не повторится то, что случилось в прошлый?
– Нет, – поспешно ответила Нина, – не повторится. Сегодня я принесла деньги.
Старик заметно оживился.
– Вот и хорошо, – сладко улыбаясь, заговорил он, – а то я так расстроился тогда... Сколько раз можно повторять вам, что без денег я ничего не дам. И не просите, и не нужно меня просить, чтобы я без денег... Ведь в таком случае нарушается вселенское равновесие...
