Она выскочила из комнаты, в чём была, едва накинув платок на голову. Витязь шёл сзади, судорожно стискивая ненужный сейчас меч потной ладонью. Сейчас узнаем…
Вход в покои великого князя Владимирского охраняли сразу четверо витязей, закованных в доспехи с головы до пяток — что твои статуи. Какой-то не то купчина, не то боярин иногородний безуспешно пытался проникнуть сквозь несокрушимый заслон.
— Не велено!
Молодая женщина обернулась к Ратибору.
— Вышатич, голос у тебя зычный. А ну-ка, объяви меня, да погромче.
Ратибор ухмыльнулся. А что, вполне могло и сработать…
— Княгиня Ижеславская к великому князю Владимирскому! — громогласно объявил он. Народ начал расступаться, и княгиня Лада важно, но решительно подошла к дверям. Ратибор следовал по пятам неотступно, изображая собой головную часть личной дружины княгини — рыл этак в пятьсот, не меньше.
Тяжёлые секиры скрестились перед носом у княгини Ижеславской.
— Как смеешь!..
— Не велено, матушка — старший витязь стражи чуть поклонился — Ступай с богом.
Княгиня побледнела. Стражники смотрели невозмутимо, и только в глазах таился смех.
— Пойдём, госпожа моя — произнёс Ратибор — они в своём праве, службу исполняют, как велено.
Они уже направились к выходу, когда у двери их догнал почтительно-смиренный вопрос.
— Прости, матушка, уж больно народ тут у нас интересуется… У вас в Ижеславле городе ворота имеются, али просто прореха в плетне?
Княгиня Лада замерла, закусив губу, в лице ни кровинки. Ратибор обвёл взглядом ухмыляющиеся хари дворовых людей.
— И у вас тут скоро прорех в плетне вашем навалом будет, господа владимирцы. А покуда веселитесь. Доброго здоровья вам!
И уже на выходе, краем глаза заметил, как замерли на лицах ухмылки.
…
Великий князь Георгий Всеволодович сидел, хмуря брови. Рязанский князь Роман сидел на лавке напротив — великая честь, между прочим. Вот только разве дождёшься от этих рязанских благодарности…
— Что скажешь, Роман Ингваревич?
— Прежде всего спасибо тебе, княже, за подмогу своевременную — князь Роман кривил губы. Великий князь засопел, грозно насупившись, глаза вот-вот метнут молнию. Да только наглому рязанцу, похоже, было наплевать.
— Вывел нас в поле князь наш Юрий Ингваревич. Хотел землю рязанскую от погрома всеобщего да разорения уберечь. Тридцать тысяч с лишком ратных было! Да только татар куда больше. Бились мы крепко, раз прорубились сквозь строй, думали, дрогнут поганые — куда там! На место одного убитого ещё два встают. А нам подмоги ниоткуда… Всех побили, ведь тридцать тысяч войска побили, и лучших витязей, резвецов да удальцов, понимаешь ли ты?! И хоть бы одна сволочь… Никакой ведь подмоги…
