- Я уже могу идти, - сказала она. И, поднявшись со скамьи, с насмешливым полупоклоном бросила миссис Ноуэл: - Благодарю за приют. Дай мне руку, детка.
Барбара подала ей руку и через плечо улыбнулась миссис Ноуэл, нота не ответила на улыбку; не двигаясь, она смотрела им вслед расширенными, потемневшими глазами.
Они шли по тропинке, и леди Кастерли молча разбиралась в своих чувствах.
- А как насчет коляски, бабушка?
- Какой коляски?
- Которую вы мне велели заказать.
- Надеюсь, ты не приняла это всерьез?
- Нет.
- Ха!
Они прошли еще немного, потом леди Кастерли вдруг сказала:
- Она не так-то проста.
- И даже загадочна. Боюсь, вы не были к ней добры.
Леди Кастерли подняла глаза на внучку.
- Терпеть не могу эту вашу новомодную привычку ничего не принимать всерьез. Даже быков, - прибавила она с хмурой усмешкой.
- И коляски, - откинув голову, со вздохом сказала Барбара.
Она закрыла глаза, а губы ее приоткрылись. "Очень хороша, - подумала, глядя на нее, леди Кастерли. - Я не представляла себе, что она так хороша... вот только великовата". И прикрикнула на Барбару:
- Закрой рот! Муха влетит!
Больше они не обменялись ни словом, пока не вошли в подъездную аллею. И тут леди Кастерли спросила резко:
- Кто это там идет?
- По-видимому, мистер Куртье.
- Что это ему вздумалось, с больной-то ногой?
- Хочет поговорить с вами, бабушка.
Леди Кастерли круто остановилась.
- Ты хитрюга, - сказала она. - Прехитрая хитрюга. Смотри, Бзбс, я этого не потерплю!
- Не придется терпеть, бабушка, - шепнула Бэбс. - Я вас от него избавлю.
- И куда только смотрит твоя мать! - рассердилась леди Кастерли. Много воли тебе дает. Ты ничуть не лучше, чем была она в твои годы!
- Хуже! Сегодня ночью мне снилось, что я могу летать.
- Только попробуй, - сурово сказала леди Кастерли, - увидишь, чем это кончится! Доброе утро, сэр! Напрасно вы не в постели.
Куртье приподнял шляпу.
- Смею ли я нежиться в постели, когда вы уже на ногах! - И мрачно прибавил: - С угрозой войны покончено!
- А-а, значит, вам здесь больше нечего делать, - сказала леди Кастерли. - Теперь вы, надо полагать, вернетесь в Лондон.
Тут она взглянула на Барбару: странно, глаза у нее полуприкрыты, а губы улыбаются... Кажется, она даже покачала головой - или, может быть, это только почудилось?
ГЛАВА XIII
По милости леди Вэллис, покровительницы птиц, в Монкленде сов не стреляли, и на благо всем, кроме мышей-полевок, эти бесшумно летающие духи сумерек кричали и охотились без помехи. Невидимые, они рассекали ночную тьму, окутывавшую фермы, коттеджи и поля. Они долетали даже до каменного истукана, - быть может, эти мудрые птицы даже знали, когда и откуда он тут взялся. От домика Одри Ноуэл их было не отогнать: они облюбовали себе уютное местечко в сплошной стене старого остролиста, и казалось, они охраняют хозяйку этого крытого соломой замка: так часто слышалось хлопанье их крыльев, так негромко и протяжно они перекликались, точно часовые на посту. Теперь, когда установились теплые дни и полевки радовались жизни и были в самом соку, совы находили их на редкость лакомым блюдом, и каждая пара вскармливала ими своих ненаглядных птенчиков - очень важных, головастых и глазастых и пока еще не знавших, что делать со своими крыльями. Начиная с полудня (ибо тут были и рогатые совы, которые не боятся света) и до ночи, когда все засыпает и никто их не слышит, они кричали неутомимо, приветствуя большую, молчаливую бескрылую птицу, которая днем бесшумно скользила над мышиными норками, а утром и вечером, примостившись в большой квадратной дыре наверху стены, чистила свои перья - то белые, то голубые, то серые. И они никак не могли понять, почему эта благородная сова никогда не охотится и не издает протяжных криков.
