- Я старуха, - сказала она. - Поэтому не обижайтесь, что бы я ни сказала.
Миссис Ноуэл молча, в упор смотрела на гостью; и леди Кастерли вдруг показалось, что перед нею уже не та женщина. Что было в этом обращенном к ней лице? Эти большие глаза, мягкие волосы... губы внезапно сжались так плотно, стали совсем тонкие, в ниточку... Странно, непонятно, но ей почудилось, что перед нею ребенок, которого больно обидели.
- Я совсем не хочу вас обижать, моя дорогая, - вырвалось у леди Кастерли. - Вы, конечно, понимаете, речъ идет о моем внуке.
Но миссис Ноуэл словно бы и не слышала; и на помощь леди Кастерли пришла досада, которая тотчас овладевает стариками, когда они сталкиваются с чем-то неожиданным.
- Его имя, - сказала она, - постоянно связывают с вашим, и это ему очень вредит. А ведь вы, конечно же, не хотите ему зла.
Миссис Ноуэл покачала головой, и леди Кастерли продолжала:
- С того вечера, когда ваш друг мистер Куртье вывихнул ногу, чего только не говорят. Милтоун поступил крайне опрометчиво. Вам это тогда, должно быть, и в голову не пришло.
- Я не знала, что кому-нибудь есть до меня дело, - с нескрываемой горечью ответила миссис Ноуэл.
Леди Кастерли, не сдержавшись, досадливо отмахнулась.
- О господи! Всем на свете всегда дело до женщины без определенного положения. Живете вы одна, не вдова, - конечно же, вы всем мозолите глаза, да еще в деревне.
Миссис Ноуэл искоса посмотрела на нее долгим, ясным, холодным! взглядом, который, казалось, говорил: "Даже вам".
- Я не вправе рассчитывать на вашу откровенность, - продолжала леди Кастерли, - но если вы окружаете себя тайной, надо быть готовой к тому, что люди истолкуют это наихудшим образом. Мой внук - человек самых строгих правил. У него свой, особенный взгляд на вещи, а потому вам следовало быть вдвойне осторожной, чтобы не скомпрометировать его, да еще в такое важное для него время.
Миссис Ноуэл улыбнулась. В этой улыбке ничего нельзя было прочитать, и леди Кастерли испугалась: ей почудилась в душе этой женщины скрытая сила и даже коварство. Неужели она так и не раскроет свои карты? И леди Кастерли сказала резко:
- Ни о чем серьезном тут не может быть речи.
- Вы совершенно правы.
Именно это леди Кастерли и хотела услышать, но прозвучало это так, что смысл был отнюдь не ясен. Сама порою прибегая к иронии, леди Кастерли в других терпеть ее не могла. Женщинам этот род оружия должен быть запрещен! Но в нынешние времена женщины стали какие-то помешанные, даже добиваются права голоса, и никогда не знаешь, что у них на уме. Впрочем, эта как будто не из таких. Она очень женственна... очень... из тех женщин, которые только портят мужчин, без меры их балуя. И хотя леди Кастерли пришла сюда с твердым намерением все, решительно все разузнать и положить этому конец, она испытала немалое облегчение, увидев у калитки возвратившуюся Барбару.
