В рассказах бывалых людей фигурировала женщина-атаман по имени Фелисата из Усолья. Ее удачливая шайка тоже обитала в одном из камских подземелий, увешанном, как говорила молва, коврами и обставленном дорогой утварью.
Село Пыскор прибилось к горе, под которой текла тут же недалеко впадающая в Каму веселая речка Верхняя Пыскорка. Ее часто называли по-старинному — Камгортка. Село тоже старинное. В то время, когда исследователи подземного хода приехали со своим снаряжением, в селе было еще много двухсотлетних изб — черных кряжистых построек из бревен чуть ли не в обхват.
Гора, заросшая травами, зелень которых иногда вдруг проявляла неясные очертания каких-то давным-давно разрушенных сооружений, была в свое время знаменитой. На ней стоял один из значительных и богатых в Перми Великой монастырей — Пыскорский. Трижды менял свое место монастырь. Основанный заботами первого из Строгановых — Аникой как родовой, он находился сначала поблизости на речке Нижняя Пыскорка, затем его перенесли в 1570 году на эту Пыскорскую гору, а в 1755 году еще куда-то вверх по Каме, сохранив название. Первые двести лет существования монастыря были связаны с деяниями Строгановых настолько тесно, что вооруженный вроде бы идеями христианского бессребреничества монастырь стал даже соперником династии промышленников не в каких-нибудь, а в коммерческих делах.
Устье подземного хода, словно маленькая подковка, брошенная на зелень травы, чернело в склоне Пыскорской горы сразу за последними домами села. Несомненно, отверстие для маскировки было завалено еще в старину, но вот случился обвал свода устья, и ход обозначился.
Исследовательская группа приступила к работе в первый же день. Расчистили устье, сориентировали направление тоннеля — оказалось, что он идет вглубь горы почти строго с юга на север.
Входя в подземелье, Клоков придирчиво осмотрел потолок. Ни просадок, ни трещин он не обнаружил. Ход был прорыт в плотной глине, его потолок, остро закруглявшийся, напоминал чем-то стрельчатые, готические формы. Такой прием наверняка способствовал снятию давления глинистой толщи и сохранил в целости, по крайней мере, эти первые метры тоннеля — дальше была пока темнота. Высота подземного хода примерно соответствовала человеческому росту, а ширина оставляла аршин (то есть чуть более 70 сантиметров).
Исследователи осторожно двинулись в глубину горы. Ход был сухой, фонари выхватывали кое-где пятна копоти на стенах и своде, на плотно утрамбованном полу валялись засохшие комочки глины. Чем дальше углублялась поисковая группа, тем больше попадалось участков, где ход становился ниже и уже. Правда, эти участки были короткими, и, пройдя 26 сажень (более 55 метров), исследователи наткнулись на обвал. Странным был этот обвал — в куче обвалившегося грунта почти не было глины, в которой проложен, ход. Рабочие под руководством Клокова стали разбирать кучу, но она все время наполнялась сыпавшейся сверху землей. Наконец Клоков увидел, что никакого свода над этим местом не было. Здесь был вертикальный колодец, выходивший прямо на дневную поверхность. Его завалили при каких-то обстоятельствах, может быть, во время ликвидации монастыря. Так и есть — видны вертикальные стенки, вырубленные в той же глине. Что делать? Сил и времени не хватит, чтобы сию минуту разобрать эту засыпку и расчистить колодец. Клоков принял решение: укрепить обвалившийся участок и попробовать обойти его справа короткой выработкой и выйти на продолжение хода за обвалом.
