«Где Кориолан?» — спросил он. В ответ раздался дрожащий голос Руньетты: «Я ничего не понимаю… Кто это такой?» — «Не валяй дурака, знаешь, — раздалось в ответ. — Нам известно, что несколько раз ты вел с ним дела и отношения у вас были неплохие, говорят, даже дружеские». — «Быть может, я вел когда-то с ним дела, — в отчаянии почти закричал Руньетта. — Но я вел дела со многими, и я не могу знать, где в данный момент находится каждый мой деловой партнер». — «Кориолан — не каждый, и ты немедленно скажешь, что именно известно тебе о нем, и не рассказывай мне сказки о том, будто тебе ничего не известно. Жить захочешь, значит, немного потрудишься над тем, чтобы напрячь свою память, а нет… Что ж, тем хуже для тебя».
И тут Винченцо Синагра, к своему ужасу, непроизвольно бросил взгляд на стену и увидел там огромную трещину, которая открыла ему происходящее в соседней комнате. Конечно же, он предпочел бы вообще ничего не видеть и не слышать, но его словно парализовало, и он смотрел, не в силах заставить себя отвести взгляд. Он видел, как в безумной попытке освободиться от веревок дергался Антонио Руньетта, но на его жалкие и отчаянные попытки «люди чести» внимания не обращали. Один из них — Башмачок — с видом судебного заседателя сидел за столом, глядя на разбросанные перед ним в беспорядке листки бумаги, а в руках он вертел карандаш. Весь его вид говорил о том, что он был бы не прочь записать хоть какие-нибудь сведения, касающиеся его злейшего врага Кориолана, однако особых надежд он не питал: этот малый чересчур напуган, чересчур туп и к тому же, скорее всего, действительно ничего не знает.
Наконец, представление Башмачку надоело. С отчаянно скучающим выражением на лице он швырнул на стол бесполезный карандаш, давая тем самым понять, что допрос окончен и осталось только довести до конца дело. Со страхом Руньетта смотрел, как он медленно подходит к нему, и в его глазах невозможно увидеть ни проблеска естественного человеческого чувства. С тем же успехом он мог бы умолять о пощаде лесного зверя. Лишь на миг по его лицу пробежала тень ненависти, и Руньетта понял: эта ненависть, обращенная к счастливо избежавшему убийства человеку, сейчас обрушится на него.
Башмачок встал сзади Руньетты и набросил ему на шею веревку, а потом начал медленно заворачивать ее концы на палку. Винченцо с ужасом видел, что веревка натягивается все сильнее и сильнее, а тело несчастного начинает конвульсивно дергаться, что по знаку Маркезе двое его людей навалились жертве на ноги и, вцепившись мертвой хваткой в Руньетту, держали его таким образом, пока тот не затих. Только потом, когда стало ясно, что предприниматель мертв, собравшиеся покинули комнату, все, кроме Грозы.
